— Наконец-то я попала к вам! Давно мечтала.

Женщина приняла мои слова со сдержанным достоинством уставшего от похвал мэтра, только чуть обозначила улыбку. Я продолжила импровизацию:

— Кира Тоцкая мне все уши прожужжала про ваше мастерство.

— Кира — ваша подруга? — Взгляд Соколовой стал более заинтересованным.

— Мы с ней вместе в деревне отдыхали.

— Наверное, на даче у Алексея Михайловича? — Да уж, парикмахер проявляла недюжинную осведомленность.

— Мгм… — я не стала развивать опасную тему. Зато ее развила сама Соколова:

— Что и говорить, повезло девушке с другом. Такой солидный мужчина, обеспеченный, в прекрасной форме. Уж как Кирочку обожает! Да и она его тоже.

Ого! Что за друг? Я подняла вопросительно глаза:

— Вы имеете в виду…

— Ну да, Алексея Михайловича, — беспечно продолжила мастер, беря в руки ножницы.

Я чуть не упала с кресла:

— Он же ей отчим!

Ножницы повисли над моей головой, открылись и снова закрылись, словно клюв удивленного пеликана:

— Вы ничего не путаете?

— Нет! Подлубняк Алексей Михайлович — отчим Киры.

Наталья Соколова выглядела озадаченной:

— Странно… Мне всегда казалось, что они… что он… И Кира тоже говорила… Ничего не понимаю!

Она замолчала, продолжая, впрочем, быстро наискосок стричь прядь за прядью. Признаться, я тоже растерялась и не знала, как продолжать свои расспросы. Может быть, зайти с другой стороны?

— Кира, наверное, вам часто новых клиентов находит?

Парикмахерша пожала плечами:

— Вовсе нет! По ее рекомендации только одна женщина приходила. Да я и не нуждаюсь в особой рекламе. Желающих и так полно, — добавила она чуть высокомерно.

Я пропустила последнюю фразу мимо ушей. А вот про подругу Киры стоило узнать. Вдруг пригодится.

— Подождите, я сейчас догадаюсь сама, кто приходил. Думаю, что это была Ульяна Петрова.

Знала бы мастерица парикмахерского искусства, что Ульяна Петрова живет в моем доме на первом этаже и ей скоро стукнет семьдесят лет! Но, к счастью, она этого не знала и знать не могла.

Наталья покачала головой:

— Не угадали.

— А кто? — Я изображала веселое любопытство.

Женщина оторвалась от работы, достала из кармана крошечный блокнотик:

— Ага, вот. Таня Долгих. Знаете такую?

— Таня… Таня… Это не из школы моделей?

— Она говорила, что работает менеджером в строительной фирме. Не помню название. Что-то со стройкой связано. То ли «Мрамор», то ли «Бетон». Кстати, не очень уже молодая, примерно вашего возраста.

Я печально вскинула глаза.

— То есть я хотела сказать, не такая молодая, как Кира, — торопливо поправилась парикмахерша.

Так-то лучше. И нечего меня тут в старухи записывать! А про Таню Долгих из «Мрамора-Бетона» надо запомнить.

Мастер Соколова достала фен и вдруг спросила:

— А сама Кира не собирается в ближайшие дни заглянуть? Ей пора уже цвет освежить. Кстати, мы хорошую краску закупили.

Охо-хо, ничего бедной девочке в этой жизни уже не надо будет стричь и освежать. Темнить дальше было бы кощунственно. И я рассказала Наталье Соколовой о страшной гибели Киры Тоцкой. Причем печаль моя была самой настоящей, а не наигранной.

Похоже, жуткая новость потрясла мастера причесок. Она беспрестанно повторяла: «Вот ужас-то!», но дела своего не прерывала. Мое отражение в зеркале с каждой новой манипуляцией хорошело все больше. Наконец, Соколова с довольным видом подала мне небольшое овальное зеркальце и крутанула кресло — все! Я обозрела себя со всех сторон. Да, за такую работу не жаль и раскошелиться!

Шла домой, как всегда после салона, немного новой и немного другой и не переставала думать, почему мастер Соколова считала Подлубняка любовником Киры? А ведь, вне всякого сомнения, она считала именно так.

* * *

За один день все не решишь. Позвонила Зойке на сотовый и предупредила, что с колбасой ей придется подождать. Ничего, для ее же организма здоровее, потому как колбаска только пахнет копченостями, а так одна соя и химикаты. Коты радостно вернулись к родному очагу, и мой отпуск продолжился в пределах нашего города, то есть совершенно бездарно, по мнению подруги. Вчера, например, точно бездарно. Инспекция мастеров-граверов ничего не дала. Трогательные надписи типа «Дорогому начальнику в день его выхода на пенсию от ликующего коллектива» замысловатым ажуром выводят у нас в двух местах: в магазине «Сувениры» и в часовой мастерской. Я начала с магазина. Возможно, зажигалка именно там и была приобретена. Прямо у входа за небольшим столиком сидела немолодая худенькая женщина и терпеливо слушала мордатого парня, который поставил перед ней аляповатую вазу. Парень испытывал непереносимые муки творчества, сочиняя фразу для гравировки.

— Может быть, посмотрите образцы? — Женщина выложила перед клиентом стопку картонок с текстами.

Ситуация только усугубилась, поскольку молодой человек от страданий творчества перешел к мукам выбора. Он перебирал картонки и шевелил губами, очевидно, пробуя тексты на вкус. Наконец решился:

— Во, так вроде ничего. Пойдет.

Мне очень любопытно было узнать о литературных пристрастиях молодого человека. Наверное, что-то вроде: «Вовану с любовью. Братаны». Женщина облегченно вздохнула и начала выводить по фарфоровому боку вензеля. А я смотрела на ее усталое лицо и грустила. Мне всегда казалось, что в любом оформителе, в любом таком вот гравере умер Пикассо. Или Васнецов. Когда-то юная девочка переступила порог художественного училища с трепетом в груди и твердым намерением покорить своим искусством мир. А кончилось все столиком в магазине.

Пока я размышляла о том, как проза жизни убивает поэзию души, место перед художницей освободилось.

— Что хотите заказать?

— Посмотрите, не вы делали эту надпись? — Я торопливо развернула платок и выложила перед женщиной зажигалку.

Она мельком глянула на таинственные буквы и отрицательно покачала головой:

— Нет, не я. Рука не моя, точно.

Жаль. Гравировщица с таким профессионально цепким взглядом наверняка могла бы запомнить клиента, продиктовавшего нетривиальный текст, многозначительный в своей краткости. Впрочем, ничего. Как считал Остап Бендер, меньше стульев — больше шансов. Теперь в часовую мастерскую.

С Остапом Бендером я, конечно, погорячилась. В часовой мастерской будочка гравера была закрыта вовсе. Листок бумаги категорически сообщал всем интересующимся: «Мастер болеет». Ну что тут скажешь! Остается надеяться, что болезнь не смертельная. Не огорчайся, Сима, есть еще строительная фирма и ее менеджер Таня Долгих. Я завернула к газетному киоску и купила местный рекламный сборник: «Что нам стоит дом построить». Полагаю, что стоило это кругленькую сумму, но меня интересовало другое. А именно: фирма под условным названием «Мрамор-Бетон».