Наступили выходные. И целых два дня ничегонеделания. С утра мы встали и уехали на прогулку, пользуясь хорошей погодой и выполняя уговор — осмотреть достопримечательности. Лексинталь слово сдержал, успел про многие места прочитать и дотошно рассказывал мне про особняки, фонтаны, названия улиц.

— Когда ты всё успел? — даже поразилась я. — Ты ведь в академию ездишь, и фехтование добавилось.

— Эрика, ты даже не представляешь, сколько у меня свободного времени. Было. До недавнего времени. Хм. Звучит странно, но ты поняла. И потом, мне самому интересно. Одному это всё... А с тобой весело.

— Кстати! Помнится, я обещала научить тебя стрелять горохом. Едем за трубочками.

— Куда?

— Не знаю, сейчас отловим кого-то из уличной шпаны и спросим.

Постучав в стенку экипажа, чтобы привлечь внимание кучера и Гайраса, ехавшего с ним снаружи, я велела поворачивать к бедным кварталам.

Потихоньку мы удалялись от благополучного богатого центра города туда, где жила беднота. Я не боялась, так как мы с Лексом оделись очень просто, не желая привлекать лишнего внимания во время прогулки. И сейчас оба вполне могли сойти за обычных не слишком обеспеченных, но вполне приличных горожан. То, что надо, чтобы не вводить в искушение воришек, но и не вызывать презрения у прохожих.

Мы немного покружили по улочкам, пока я наконец не увидела тех, кто мне требовался.

— Притормозите-ка! — скомандовала кучеру и, сунув пальцы в рот, громко свистнула.

Уличные пацаны тут же прекратили свою возню и дружно обернулись к нам. Подав рукой знак, который в Приграничье означал «свои», я снова свистнула. Понятия не имею, поймут ли меня тут, в столице. Но буду надеяться, что голытьба изредка всё же путешествует по королевству и жест этот знаком везде.

Мальчишки разного возраста переглянулись, от них отделился один, примерно ровесник Лекса. Сдвинув на затылок потрепанную кепку, он сунул руки в карманы коротковатых обтрепанных штанов и прогулочным шагом двинулся к нам. Остановился чуть в отдалении, чтобы удрать, если что, и сплюнул сквозь зубы.

— Ну? Чо надо, фря?

— Трубки для стрельбы горохом.

— Чо? — опешил он и несколько раз моргнул.

— Не чокай, пацанчик. Приятеля научить надо стрелять. Трубки ищем. Приехали недавно, времени делать самим нет.

— А ты чо, умеешь, чо ль? — снова сплюнул он через зубы и шмыгнул носом.

— А чо нет-то? Я и стреляю, небось, получше некоторых. Так чо? Или нет трубок?

— А чо ж нету? Серебрушка.

— Рухнул? Две медяшки.

Вот примерно в таком духе мы и продолжили переговоры.

Кучер, Гайрас и Лексинталь слушали, открыв рты, и только и переводили взгляды с меня на заводилу местной гопоты́. До меня не сразу дошло, что не так, а потом я осознала, что мы говорим на уличном жаргоне. И то, что я понимаю нормально, для людей посторонних звучит как не слишком понятный набор слов.

В итоге мы сторговались на пять медяшек за две трубки и серебрушка за мешочек сухого гороха. Можно было бы, конечно, последний купить в бакале́йной[1] лавке, но зачем, если тут быстрее, а переплата незначительная. Мальчишки же наверняка этот горох всё равно украли.

— Через десять минут на углу, — мотнул головой пацан в нужном направлении.

— Ты меня за лося не держи, — фыркнула я. После чего перевела взгляд на ватагу, поджидавшую своего вожака.

Они прекрасно слышали наш разговор. А я отлично видела, как почти сразу от нее отделились двое мелких и припустили в конец улицы. Вернулись они минуты через две, старательно пряча что-то под рубахами.

Найдя их в толпе взглядом, я снова свистнула и махнула, чтобы шли сюда.

— От ты ж кака́ ца́ца! — с досадой, но и с восхищением цокнул языком мальчишка.

— Эрика, — протянула я ему руку и даже не поморщилась, когда она утонула в его чумазой исцарапанной ладони.

Раз меня назвали «кака цаца», значит, признали своей. Это не означает, что меня не попытаются обокрасть или обжулить, но всё же я уже не чужая.

— Арно́.

— Гайрас, нужно расплатиться с нашими поставщиками, — негромко велела я.

Лакей, выполняющий роль охранника, усмехнулся, отсчитал пять медяшек и одну серебрушку и протянул мне.

А я уже осуществляла оплату за мешочек гороха и две трубки из древесной коры. Их я сначала осмотрела, ощупала и, только признав годными, отдала деньги.

[1]Бакале́я — сухие продовольственные товары первой необходимости (крупы, пряности, мука, соль, сахар и т.д.), полуфабрикаты и консервы, а также некоторые базовые хозяйственные товары (мыло, стиральный порошок, спички).

— Еще надо чо? — мгновенно спрятав деньги и отступив от экипажа, спросил Арно.

— А то ж. Хочу приятеля научить драться. А то от благородных толку ноль, одни приседания, реверансы и поклоны.

Пацан тут же развернулся к Лексу и принялся его внимательно изучать.

— Эльфя́к или чо?

— И чо? — вздернул подбородок Лексинталь.

— Да мне ничо, в глаз дам хоть эльфяк, хоть человек. А надо чо?

— Арно, мне надо, чтобы ты и твоя команда научили его драться, — вмешалась я. — По-настоящему, по-пацански, по-уличному. Только без дураков, а то папаша егойный с нас всех шкуру спустит.

— А папаша у него кто?

— Маг. Возьмешься? Чтобы как своего брата или друга, взаправдашне.

— Чо почём?

— Сторгуемся.

И мы перешли ко второй части торгов.

— Годится, цаца. По рукам.

Мы снова обменялись рукопожатием, сплюнули в стороны, скрепляя уговор, и завершили его.

— Чтоб я сдох!

— Чтоб мне провалиться!

На этом главарь местной пацанвы развернулся и, посвистывая, побрел к своим, а я дала команду трогаться и уезжать.

— И чо это было? — оторопело спросил Лекс. — В смысле — что это было?

— Леди Эрика, простите, но можно мне тоже спросить? А это сейчас было чо? Я половины не понял, — добавил Гайрас.

— Я вообще ничего не понял, — похлопал глазами Лексинталь.

Полюбовалась я их лицами, фыркнула и, не выдержав, рассмеялась.

— Я договорилась, что мальчишки научат Лекса на кулачках биться. Драться, точнее. Так, как умеют лишь те, кто живет на улице и на ней же выживает. Это займет не день и не два, говорю сразу. Но поверь, дружочек, в жизни пригодится. Мы с ними будем встречаться по выходным у старых складов, там пустырь утоптанный. Гайрас, вы знаете, где это?