А если последнее? Вдруг у валютчика столько денег, что и не надо больше грабить и воровать? Тогда Настю можно будет отправить в расход… Хотя лучше этого не делать. Ведь она не только наводчица, она ведь и убить может. Клофелинить она умеет, значит, и яд сможет подсыпать жертве. А расправляться с конкурентами придется, в этом никаких сомнений…

– Хорошая, только давно уже не девочка. Потому что денежки люблю, – с притворным умилением улыбнулась она.

– Зачем их тебе так много?

– Денег много не бывает. И ты сам это прекрасно знаешь.

– Деньги – это грязь.

– Да, но лечебная…

– С тобой не поспоришь.

– А со мной не надо спорить. Меня любить нужно. Не обязательно от всей души, но нежно и ласково. Тогда и я тебя любить буду, крепко и преданно…

В этот момент в дверь постучали. И тут же в тренерскую ворвался Лаврик.

Качалку в подвале соседнего дома Радилов организовал давно, еще в восемьдесят втором году. Увлечение тогда на культуризм пошло, вот и придумали самодельные тренажеры из чугунных труб. Штанги нашли, гири, гантели. Брошюрки самиздата по этому делу нашли, качаться начали. Вроде бы неплохо дело пошло. Подвал отличный, сухой, места много, поэтому со временем ринг здесь соорудили, груши навесили…

А в восемьдесят пятом Радилова призвали в армию. Он попал в морскую пехоту, служил в разведроте, остался на сверхсрочную, но вскоре перевелся из Севастополя в Чечено-Ингушскую автономию на воинский склад прапорщиком. Драться он любил и умел, на турнике фигуры крутил, но многокилометровые кроссы его просто убивали. Нет, нормы он сдавал на «отлично», но уж больно не любил это дело. А тут предложили теплое местечко, отказываться он не стал. На складе повесил грушу, в свободное от работы время занимался боксом и карате, пока не переключился на кикбоксинг. А свободного времени хватало…

Их часть вывели из отделившейся Чечни, а его уволили по сокращению штатов. Предложили место где-то на Чукотке, а ему это надо?.. Он вернулся домой, хотел устроиться на работу, но вспомнил про подвал в соседнем доме, сунулся туда, а там ничего не изменилось. Тогда он взял и открыл секцию по кикбоксингу, набрал людей. Худшие уходили, лучшие оставались – так и сложилась команда единомышленников. Район бедный, Лев за обучение много не брал, а с перспективными ребятами работал и вовсе задарма. Но его кажущаяся бескорыстность уже окупилась. Народ у него в основном из простых семей, но работать хочется не всем. Как-то в задушевной беседе промелькнула искра, что хорошо бы заняться рэкетом. Радилов тогда готовил команду преданных бойцов, чтобы съездить в Чечню за оружием, но к одной идее добавилась другая…

Лаврик появился у него в секции два года назад. Он был одним из тех, кто воплощал в жизнь криминальную идею. И в реальном деле он свою полезность доказал. В общем, свой человек. Но никто не давал ему права так нагло врываться к нему в тренерскую. А если бы Настя на флейте сейчас играла?..

– Ты чего такой чумной? – хмуро глянул на него Лев.

– Да запалился, в натуре.

– На чем?

Лаврик многозначительно посмотрел на Настю. Он хотел, чтобы та вышла из кабинета.

– Она своя, – покачал головой Лев.

– А можно я немного по груше постучу? – спросила Настя.

Она не хотела усложнять ситуацию между боссом и подчиненным. Видит, что Лаврик немного не в себе, а Лев не хочет уступать ему, поэтому решила разрядить обстановку.

Тренировки на сегодня уже закончились, дел никаких, поэтому людей в подвале мало. Так, несколько ребят – мышцы железом подкачивают.

– На чем ты спалился? – внешне невозмутимо спросил Радилов.

Он умел владеть собой, поэтому скрыл раздражение.

– Да с телкой одной замутил, а у нее муж. Ну почти муж… Мы выпили, она сказала, что этот хрен ее обижает… Я думаю, может, ему табло начистить? А потом прикинул – нет, так не пойдет. Вдруг менты, все такое…

Лаврик нервно махал руками, как будто мух отгонял. Но эти мухи его еще и кусали, потому он стал почесываться. Такого с ним еще не было. Видно, плохи его дела…

– Короче.

– Ну мы вчера по коньяку врезали… А тут Ладка, мать ее. Типа, что я за мужик, если спросить за нее не могу… Меня и дернул черт…

– Еще короче.

– Ну пришли мы с Китом к мужику, базар-вокзал… Короче, я ему врезал, он в ответ, я еще, он с копыт… Смотрю, а он лежит, не шевелится… Кит меня за собой потащил. Нормально все, говорит, оклемается. А сегодня менты нагрянули…

– Куда?

– На хату к Киту.

– А почему туда?

– Вычислили как-то… Кита замели, а я ушел. Мент за мной гнался, но я бегаю хорошо…

– Хорошо, когда хорошо бегаешь. Плохо, когда плохо думаешь… Я не понял, оклемался мужик или нет?

– Да не знаю… Но думаю, что нет. Кит меня успокаивал, а я думаю, что это не так. А тут менты…

– И Кит у них?

– Да.

На язык набежало матерное слово, но Лев поджал губы, чтобы не выпустить его.

– Кит знает этот адрес.

– Да нет! Кит нормальный пацан, он не расколется…

– Не думаю.

Радилову казалось, что он умеет разбираться в людях. Так это или нет, но Кита он раскусил сразу. Типичный подкаблучник. Такой человек и ради жены готов на все, и ради своего босса. Он не трус и честолюбия не лишен. Но стоит ему лишиться почвы под ногами, как он раскиснет и превратится в жидкое болото. Была у Радилова мысль дать ему отставку, но в то же время он верил, что Кит запросто может убить человека. В силу своей умственной и душевной ограниченности. Правда, он тут же может побежать в милицию сдаваться. Сначала сделает и только потом побежит… Но Кит мог стать разовым инструментом. Убил – и сам лег в землю. Радилов запросто мог его прикончить. Ему еще не приходилось убивать, но он точно знал, что рука не дрогнет…

– Да нет, не расколется…

– Он бил терпилу?

– Нет.

– Тогда он сдаст тебя с легкой душой… Уже сдал. И адрес этот сказал.

– Да нет… – состроил жалкую гримасу Лаврик.

– Да! – жестко отрезал Радилов. И, немного подумав, так же резко спросил: – Что будем делать?

– Не знаю.

– А я знаю. Поедешь в ментовку и сдашься.

– Э-э…

– Скажешь, что не хотел убивать.

– Так я правда не хотел!

– Тем более. Скажешь, что случайно вышло. Скажешь, что бабу эту… Как ее?

– Лада.

– Скажешь, что Ладу очень любишь. Скажешь, что ревность замучила. Что ум за разум зашел, потому и ударил. Тогда много не дадут…

– А немного – это сколько?