непременно придет сюда. И какой бы потайной тропинкой он ни пробирался, я всё равно еще издали учую его запах. Потому что есть запахи более притягательные, чем сладкий запах денег. Это запахи родного человека.

Возле камня-валуна он, конечно, осмотрится. И тут, мяукнув в знак приветствия, я выйду из кустов ему навстречу.

То-то он удивится!

Коты-парашютисты

Так уж получилось, что в нашей квартире прочно обосновалось милое кошачье семейство: мама-кошка и два ее чудных отпрыска.

Маму-кошку зовут Софа. Она крупная, белоснежная — без единого темного пятнышка, косолапая, будто медвежонок, а характером напоминает располневшую капризную барыню. Ее сынок Котька — добродушный усатый-полосатый лежебока, который охотно идет на руки по первому зову. А вот сестрица Котьки — тоже полосатая, грациозная, словно египетская статуэтка, кошечка Буля — явно уродилась в ту породу, «которая гуляет сама по себе». Эту не поймаешь даже на тесном пятачке. А уж на руки она не пойдет ни за какие коврижки.

У каждого из мурлык есть в доме свой любимый уголок. Зимой это пространство возле батарей отопления, летом — подоконники раскрытых настежь окон. Вытянувшись во всю длину, домашние любимцы наслаждаются порывами легкого ветерка. А то вдруг вскочат, навострят уши и, усевшись на самый краешек подоконника, следят с высоты четвертого этажа за птичками-синичками, порхающими вдоль стен, за колыханием макушек деревьев, за движением во дворе, за всей той жизнью, от которой они отлучены условиями городского быта.

Позы наших котов, склонявшихся над самой бездной, в первое время немало нас тревожили, но постепенно мы привыкли, посчитав, что природная ловкость этих существ вполне гарантирует их безопасность.

Это было ошибкой.

Однажды на подоконник в очередной раз выбрался кот-простачок Котька. Что там стряслось, остается загадкой, но вдруг мы услыхали отчаянное мяуканье и царапающий душу скрежет по жести. Бросились на подмогу, но подоконник уже опустел.

Котька сорвался! С четвертого этажа!

Мы с женой поспешили вниз по лестнице.

Кот лежал на боку под самой стеной и недоуменно таращился на нас округлившимися до пределов крапчатыми зрачками.

Осторожно подняли его, бегло осмотрели, принесли домой, уложили на подстилку и уже здесь осмотрели и ощупали внимательней. Все кости вроде бы были целы, лишь обломился самый кончик одного из клыков.

Двое суток провел Котька, почти не вставая, на подстилке и лишь на третий день, пошатываясь, совершил путешествие к миске с водой…

Через десять дней он был как огурчик. Словно и не состоялось этого опасного полета.

Разумеется, мы сделали выводы из случившегося. Котька сорвался оттого, что понадеялся на цепкость своих когтей. Но даже его острые когти никак не могли удержаться на жести, которой был покрыт подоконник. И всё же кот успел в последний момент уцепиться одной лапой за тюль. Та провисла за окно. Следом, правда, порвалась, но хоть немного притормозила кошачье падение.

После этого случая мы приспособили на подоконники плотную матерчатую подстилку. А вскоре похолодало, окна пришлось закрыть, исчезла и проблема.

Прошел ровно год. Лето снова выдалось знойным. Все окна в квартире опять были распахнуты настежь днем и ночью.

…На очередную утреннюю кормежку наша барыня не пожаловала. Невероятно! Ведь она отличалась завидным аппетитом. На энергичный зов тоже не отзывалась. Мы заглянули во все потайные уголки — нет Софы! Объяснение напрашивалось самое грустное: кошка сорвалась с подоконника, причем ночью, когда все спали. И, будучи более тяжеловесной, чем Котька, наверняка, разбилась…

Однако внизу, на асфальте под стеной, мы не обнаружили даже пятнышка крови. Стали расспрашивать всех подряд: соседей, уборщиц, автолюбителей, выезжавших спозаранку… Наконец, нашли девочку, которая случайно заметила, что на рассвете какая-то белая кошка медленно, припадая на лапы, пересекала двор наискосок. У нас появилась надежда.

На наш двор смотрели окна трех домов. Два из них имели подвалы с маленькими окошками вровень с землей. Целый месяц, по утрам и вечерам, то поодиночке, то всей семьей, мы бродили вокруг всех трех домов, заглядывая в каждую щель и зовя кошку по имени. Ведь должна же она откликнуться, пусть даже и пострадала при падении!

Наконец, поиски увенчались успехом. Софа сама вышла нам навстречу через узкий лаз из подвала. Уже не белоснежная, а пепельно-бурая, отощавшая до предела, она, тем не менее, была невредима. Даже оба клыка уцелели!

Сколько было радости!

Мы принесли Софу домой, накормили, отмыли… А с какой любовью ее облизывали родные деточки! Особенно старалась кошка Буля!

В считанные дни Софа освоилась, вернув себе лидерство в кошачьем мирке. Постепенно набрала вес. Вновь стала прежней капризной барыней. Но теперь в ее отношении к нам, людям, появилось нечто, похожее на чувство благодарности.

Но почему упала она, обычно такая осторожная и осмотрительная? Что помешало ей зацепиться за надежную матерчатую прослойку?

Ответ был только один. В последнее время мамаша и доченька занимались выяснением отношений. Они могли сцепиться где угодно: на полу, на стуле, на диване… Очевидно, в ту ночь они подрались прямо на подоконнике, и Софа, уступавшая в ловкости своей дочери, на какой-то миг потеряла ориентацию в пространстве. Именно Буля и сбросила ее вниз, а после так самоотверженно заглаживала, точнее, зализывала свою вину.

Лето заканчивалось. Стояли последние жаркие денечки, по случаю которых окна оставались распахнутыми. Легкий ветерок лениво колебал тюль. За ней на подоконнике расположилась Буля, ревностно наблюдавшая за полетом птиц. Мы с женой находились в этой же комнате перед телевизором.

Вдруг раздался неясный шум. Мы оторвали взгляды от экрана. Тюлевая занавеска колыхалась так же лениво. Подоконник за ней был пуст. А кошка? Где Буля?! Где эта неугомонная торпеда?! На пол она не спрыгивала. На подоконнике ее нет. Так где же она?!

Наученные горьким опытом, мы вскочили на ноги, готовые мчаться на помощь. Но как, как всё это могло произойти?! В совершенно безобидной ситуации?! У нас на глазах?!

Тюль всколыхнулась энергичнее и вдруг… Буля появилась перед нами во всей своей кошачьей грации на том же подоконнике. Так же неожиданно, как и исчезла перед этим. Будто материализовавшись из воздуха. Что за чудо такое?!

И снова разгадка оказалась простой.

За окном у нас укреплена наружная телеантенна, каркас которой собран из деревянных планок.

Буля в стремительной погоне то ли за птичкой-синичкой, то ли за порывом освежающего ветерка в единый миг запрыгнула, будто заправская циркачка, на это шаткое сооружение. Складки провисающей шторы мешали нам видеть ее. Очевидно, покачивание над бездной не прельстило нашу «торпеду», и она поспешила вернуться на привычное место. Заставив нас немало поволноваться.

Вот такие коты-летуны,