От полуострова Мангышлак на Каспие вглубь Азии на добрых четыре сотни верст — вплоть до Аральского моря с дельтой Амударьи — простирается гигантский каменно-гипсовый стол, приподнятый природными катаклизмами над окружающей местностью в среднем на полторы сотни метров. Это плато Устюрт, ландшафт которого — готовая декорация для киносъемок фантастических фильмов о безжизненных планетах. Здесь нет ни одной реки, ни ручейка, ни какого-либо природного источника. Большая часть плато покрыта такырами и солончаками, лишенными всякой растительности. Местами можно увидеть чахлый полукустарник, приспособившийся к бедной почве, — солончаковый ежовик, восточную солянку (кейреук), раскидистую полынь… Единственная порода дерева, встречающегося на некоторых участках плато, — это черный саксаул, который кажется засохшим, потому что не имеет листвы. Чрезвычайно скуден животный мир ареала: изредка пробежит в отдалении стадо сайгаков да прошуршит по выжженной солнцем земле четырехполосый полоз… Птицу в небе над плато увидишь нечасто.

Расположенные по соседству неласковые пустыни Каракумы и Кызылкумы по сравнению с плато Устюрт — прямо-таки райский сад!

Но есть всё же одна характерная особенность, которая роднит Устюрт с затерянным миром, созданным воображением Конан Дойла. Это ЧИНКИ — обрывистые, зачастую совершенно отвесные склоны-стены, резко отделяющие плато от окружающего пейзажа. Есть места, особенно вдоль западного побережья Арала, где высота чинков превышает 150 метров, причем поверху они имеют нависающий известняковый козырек, что делает их совершенно неприступными. Извилистая стена чинков тянется до самого горизонта, растворяясь в белесой дымке. Глаз не находит ни одного прохода в ней.

Пустынный, неприветливый край. Затерянный мир.

Но даже в нем есть свои жуткие уголки…

Практически на любой современной карте Средней Азии обозначено Сарыкамышское озеро, которое примыкает к плато Устюрт с юго-востока. Площадь его водного зеркала почти 3 тысячи квадратных километров! Показаны и голубые ниточки водотоков, соединяющих озеро с Амударьей.

Но на старых картах (до 1971 года) никакого озера здесь нет, а есть Сарыкамышская котловина, или впадина.

Что за чудо такое?! Неужто в пустыне возник рукотворный оазис?

Увы, всё не так благостно.

Стоит, пожалуй, напомнить, что в советское время львиную долю поливных земель в Средней Азии занимал хлопчатник. В осенне-зимний период хлопковые плантации требовалось промывать. Воду пускали из водохранилищ через систему ирригационных каналов. В этой «промывочной» воде растворялись все соли, все пестициды и ядохимикаты, оставшиеся в почве после уборки урожая. Вода, насыщенная ядами, уже не подлежала очистке. Ее — тоже по каналам и лоткам — отводили в какую-нибудь пустынную местность и там попросту «сбрасывали» в подходящую низинку. Так по всей зоне хлопководства образовалось целое «ожерелье» ядовитых озер. И самым крупным из них было как раз Сарыкамышское, лежавшее на пути старого сухого русла Дарьялык. Голубые ниточки на карте — это отводные каналы, по которым и осуществлялся сброс отравленной влаги.

Быстрое заполнение котловины происходило с начала 70-х годов. Сегодня даже приблизительно трудно подсчитать, сколько ядохимикатов скопилось за годы интенсивного хлопководства в этой природной чаше, дно которой лежит ниже уровня моря на 45 метров!

Казалось, однако, будто сама природа позаботилась о том, чтобы ограничить доступ к этим берегам всякому живому существу.

С запада и северо-востока над озером нависали чинки Устюрта. С севера тянулся увал Карабаур с самой высокой точкой 292 метра. А с юга и востока подходы к отстойнику стерегли пески Каракумов. Вдобавок, из-за колебаний уровня воды в «озере» его береговая линия на многих участках превратилась в непролазное болото.

Уж такой «затерянный мир» не мог бы пригрезиться ни одному западному фантасту!

Михаил Павлович Мартынов живет в Саратове. Сейчас он пенсионер. А в свое время немало поколесил по бывшей единой стране. Тридцать лет назад судьба забросила его на Устюрт, через северную оконечность которого в ту пору тянули вторую очередь газопровода СРЕДНЯЯ АЗИЯ — ЦЕНТР.

Тогда-то и пришлось ему пережить небывалое приключение, о котором нет-нет да и вспоминает в кругу старых друзей.

Вот его рассказ в сжатом виде:

— Работал я водителем в управлении механизации, которое базировалось в Кунграде — небольшом глинобитном городке у самой границы Устюрта. Скажу не хвастая: был на хорошем счету, в передовиках, получал премии и грамоты.

Однажды приходит телеграмма из Красноводска: лучший друг приглашает меня на свадьбу.

Я к начальству: так, мол, и так.

Начальник, сам он был из местных туркмен, хороший мужик, мне в ответ:

— Михаил, конечно, поезжай. Поздравить друга — это по-мужски! Но сейчас лето, с билетами туго, притом лететь надо с пересадкой. Можешь опоздать. А напрямую здесь недалеко. Если выедешь с утра пораньше, то к вечеру доберешься до жилья. А на следующий день будешь на месте. Правда, дороги нет никакой, но есть колея. Я тебе доверяю, знаю, что человек ты серьезный и водитель опытный. Возьми мою машину. И расспроси Курбана, нашего крановщика. У него родственники в Челекене, и он каждый год ездит к ним через Устюрт. Только один совет: держись подальше от Сарыкамыша. Люди говорят, там нечисто.

Что ж, этим предложением я и воспользовался.

На следующее утро, еще затемно, выехал в путь. На машине начальника — старенькой, но еще вполне ходовой белой «Волге». В то время подобные отношения среди газовиков были в порядке вещей.

Первые два часа я беспечно гнал вперед по солончакам и такырам, твердым как асфальт.

Но вот начали встречаться ПУХЛЯКИ, а это самое опасное в безлюдной местности, особенно для легкового автомобиля.

Знаете, что такое пухляк?

Если тяжелый грузовик начнет пробуксовывать на такыре, то верхняя плотная корка и лежащий под ней рыхлый слой почвы быстро превратятся в мельчайшую, невесомую пыль, которая в руке течет как вода. В озерце такой пыли колесу не за что зацепиться, оно прокручивается впустую, лишь оседая еще глубже. Все водители знают это и каждый стремится объехать опасное место по всё более крутой дуге, отчего пухляк расползается иногда на сотни метров. Бывает, перед иным пухляком колея ветвится на десятки рукавов, а после снова сходится в две ниточки. Только не зевай!

Позади остались «ворота» через увал Карабаур. Колея вела дальше.

В точности появлялись приметы, обозначенные Курбаном на схеме: тригопункт, шест с выцветшей тряпкой наверху, одинокая скала, лысая покрышка…

Постепенно у меня начали слипаться глаза — выспаться накануне не удалось. Да монотонность пейзажа убаюкивала. И ни одной машины: ни встречной, ни попутной…

Вдруг самым краешком сознания я понял, что сплю, причем давно. Резко затормозил.

Машина стояла среди чахлых кустиков кейреука. Колеи не было. На выжженной солнцем поверхности солончака не отпечаталось никаких следов.

Я вылез наружу, забрался на крышу и осмотрелся