Досада ужалила Корнелия сердитой пчелой.Связной обиделся и сделал охотничью стойку. Чем дольше он всматривался вдевушку, тем сильнее путался. Ему было и тревожно, и радостно. Он сам непонимал, что с ним творится. Происходило нечто необычное с точки зренияположения «OFF», в котором находился замученный курьерской беготней Корнелий. Исердце и ум разом сказали «нет», а потом так же разом сказали «да!» И снова«нет», и снова «да».

– Так не бывает! Что-то тут не так! –сказал себе Корнелий.

Переключившись на истинное зрение, онубедился, что эйдос у девушки присутствовал, но немного странный. Точнорассеченный наискось, он состоял из двух половин. Одна из них была яркой иживой, другая – тёмной, будто обугленной.

Корнелий озадачился. За всё время своегопребывания в человеческом мире он не встречал ничего подобного. В большинствеслучаев эйдосы осветлялись или тускнели целиком, без жестких разделений илиграниц. Разделенный эйдос – такой же нонсенс, как, допустим, вода, покрашеннаяв полосочку.

– Ничего себе! – невольно произнесКорнелий, в котором страж света на время заглушил бестолкового собирателятелефончиков.

Так как он стоял близко, девушка услышала и,повернув голову, окинула его быстрым взглядом, после чего вновь отвернулась.Корнелий успел заметить, что глаза у нее были странные, песочного цвета. Зрачкирасширенные, без отблеска.

Одно точно: напугана она не была.

– Смывайся отсюда, очкарик! Если еще одинпоезд пройдет пустым, скоро здесь будет жарко, – бросила она.

Корнелий не обиделся на «очкарика». Своейботанической внешностью он скорее гордился и всячески ее усиливал. Если у тебяесть внешний недостаток – акцентируй его, и он легко превратится в достоинство.

– Я не очкарик! Я зоркоглазик!.. –поправил Корнелий и быстро уточнил: – В каком смысле жарко?

– Не смотаешься – поймешь! – процедиладевушка сквозь зубы.

Растратив все свои интеллектуальныеспособности на шуточку про «зоркоглазика», Корнелий испытал кризис разговорногожанра. Обычно многоречивый, теперь он сумел связать три предложения, лишьпомогая себе овечьим блеяньем:

– Хороший пес! С такими никакой конницы ненадо! Как тебя с ним в метро впустили?

Девушка не ответила. Она подбежала к краюплатформы и, заглядывая в тоннель, прислушалась. Громадный пес прислушивалсявместе с ней, повернув голову и насторожив уши. Оба были настолько синхронны,что у Корнелия даже мелькнуло подозрение, не составляют ли оба единое целое.

С грохотом подъехал поезд, но не на этуплатформу, а на соседнюю. Девушка на секунду задумалась и рванула туда. Грязныйпес спешил за ней большими скачками. То и дело обгонял, оборачивался,проскальзывал. Ту же дистанцию, что и хозяйка, он ухитрился пробежать зигзагамии вдвое бестолковее. В вагон он вскочил первым, выскочил и снова вскочил.

Приотстав, Корнелий помчался за ними и успел впоследний миг. Двери хлопнули за его спиной.

– Чуть крылья не прищемило! – сказалКорнелий весело.

Он ничем не рисковал, зная, что ему никто неповерит. Людям с непросветлившимся эйдосом невозможно поверить в крылья, какневозможно ясно увидеть звезды в захватанный телескоп.

Девушка обернулась. В поезде она выгляделаповеселевшей.

– А ты что тут делаешь? Ты же ехал в другуюсторону! – спросила она.

– У зоркоглазика есть имя. Его зовут Корнелий!А тебя как-нибудь зовут? – незадачливый связной спешил узнать все самоеглавное, пока состав не разогнался и не начался грохот.

– Как-нибудь зовут. А что, очень важно?

– Для теоретической науки все детали имеютценность.

Девушка усмехнулась. Когда она смеялась, шрамна ее щеке отползал вниз, и возникал привлекательный зигзаг.

– Ну, Варвара.

– Варвара Краса Длинная Коса?

Лучше бы он удержался, потому что шутка непонравилась.

– Сказок перечитал? Слушай, отвали, а!

Уловив недовольную интонацию, пес угрожающезарычал на Корнелия, но тотчас получил по морде коленом.

– Добряк, назад! Сказано: не трогать ботана!..

Девушка сорвала с головы черную вязаную шапкуиз тех, что любят носить туристы, лыжники и диггеры, не раздобывшие еще удобнуюкаску с фонарем. Волосы у нее были короткие, темные. Лежали они неровнымипрядями и вообще ощущение было такое, что девушка стрижет себя сама.

– Беру свои слова назад! Длинная косаотменяется, – со вздохом признал Корнелий.

– Опять коса? Тебя что, зациклило? Мечтал вдетстве заплетать куколкам бошки, а мама покупала машинки?

Корнелий улыбнулся, оценив градус ехидства. Онуже ощутил, что Варвара колючая как еж, а раз так, то с ней надо быть мягкимкак колобок. Да и вообще с девушками не спорят. Почти всякое женское мнениеусловно. Любая девушка сама себя семь раз опровергнет в течение минуты, еслидать ее речи изливаться спокойно, не встречая препятствий.

Состав начало побалтывать. Вынужденный сделатьпаузу, племянник Троила стал оглядываться. Ему было интересно, какоевпечатление произвела девушка с громадным псом на остальных пассажиров.

Оказалось – совершенно никакого. На них даженикто не смотрел.

Последний час перед закрытием метро – время,когда никто ничему не удивляется. Этот час принадлежит влюбленным,возвращающимся с романтического дежурства. Еще – печальным дамам с веникамитюльпанов или длинной шпагой единственной розы. Еще – подвыпившим красноглазымдяденькам в съехавших набок галстуках, которых культурно выперли из гостей,десять раз вежливо повторив, что завтра чудовищно сложный день. Еще – соннымповарам и официантам недавно закрывшихся кафе. Еще – бодрым дачникам, любящимрискованно успевать на последнюю электричку или запрыгивать на ходу вединственный автобус, с предварительным забрасыванием в его приоткрытые дверирюкзака и тележки. И, наконец, это час зорких карманников, которые сдергивают ууснувших пассажиров мобильники и выхватывают сумочки у грустных дам, всегдаоставляя им цветы. В ночном вагоне одни только карманники пытаются казатьсяправильными и скомпенсированными людьми, и по этому признаку их всегда можноопознать.