Сорвись я с места секундой раньше или секундой позже, мы бы не встретились. Он бы успел вернуться с террасы на крыше, а я бы не замерла, опешив от неожиданности, но саркастичная стерва-судьба все же свела нас в неподходящий момент.

На мгновение я представила, какой меня увидел Блейк — взъерошенной, разгоряченной, с предательски съежившимися сосками, которые просвечивали сквозь полупрозрачное кружево бюстгальтера — и, зардевшись, отшатнулась. Мне почему-то стало не все равно, что он обо мне подумает. Вдруг, решит, что я взялась за старое и провоцирую намеренно? Или еще хуже — передумает брать на работу?

Блейк первым разорвал зрительный контакт, двинувшись дальше по коридору, словно ничего не случилось. Я отступила назад, так и не прикрыв дверь, и вернулась в гардеробную с пылающими щеками.

— Что у вас происходит? — с подозрением прищурилась Джеки. — Погоди… Ты с ним переспала?

— Скажешь тоже! — я переиграла с возмущением, так что насторожилась даже Бри.

— Нет, серьезно, что-то было?

— С чего бы? — мое лицо горело все сильнее, выдавая смятение.

Я не рассказала подругам ни про внезапный поцелуй в ванной, ни про то, что случилось утром. Это было настолько личным, что мне не хотелось делиться, словно откровенность могла разрушить и без того хрупкую надежду.

— Тогда почему твоя кожа краснее, чем после чистки в «Герлен Спа»?[2] — не отставала Джеки.

— Потому что Блейк вас слышал!

И наверняка еще не раз припомнит мне этот кошачий концерт.

— И не возбудился? — пошло хихикнула Бри.

— Может, позовешь его сюда, и мы повторим на бис? — запрокинув голову, Джеки провела кончиками пальцев по шее, спускаясь от подбородка к ложбинке на груди. — Приласкаем и расслабим. Сразу с тремя он наверняка не пробовал.

— Хватит! — резко осадила я. — Блейк серьезный… и думает о фирме, а не о развлечениях…

И осеклась, столкнувшись с их недоуменными взглядами.

Вот черт! Сама себя выдала! И зачем я ринулась защищать моральный облик Блейка?

— Карьера — это прекрасно, но вряд ли она согреет в холодную ночь,[3] — сегодня Джеки была особенно щедра на цитаты главной блондинки Голливуда. — А вот ты явно готова и согреть, и разогреть его, раз заводишься от ничего не значащих шуток.

— Это правда, — перестав ехидно скалиться, Бри уселась на пуф в центре гардеробной и сцепила руки в замок. — Ты слишком остро реагируешь.

— Пора сменить тему, иначе мы никогда не подберем мне туфли, — с наигранной веселостью я выставила вдоль зеркальной стены еще несколько пар, но примерка больше не воодушевляла.

Подруги не стали ни выпытывать подробностей, ни изображать фальшивый интерес к обуви, и вскоре засобирались домой. Проводив обеих к лифту, я заглянула на кухню, где оставалась привезенная Джеки пицца. И хоть неправильные углеводы — не лучшая еда на ночь, мне не выбирать. Да и кому страшна «Маргарита», если еще до примерки платьев мы уничтожили ведро острых крылышек и по двойной порции картошки фри? К тому же я пока не планировала ложиться, а значит…

Я замерла на пороге, так и не закончив торг с собой. Блейк сидел за столом, привычно уткнувшись в ноутбук, и изучал слайды презентации. Наверняка готовился к тендеру — со своего места я разглядела схему с планировкой этажа и приложенную к ней таблицу со сметой.

И вот как теперь себя вести? Дождаться, пока он уйдет? Или пройти мимо, как ни в чем не бывало?

Избрав второй путь, я решительно двинулась к холодильнику.

— Я заказал тебе вок с курицей и овощами, — не отрываясь от экрана, бросил Блейк, стоило мне дернуть за хромированную ручку.

Я машинально повернулась — в паре ярдов от меня на барной стойке сиротливо приткнулась коробка китайской лапши. Распечатав ее, я пробормотала невнятное «спасибо» и с треском расщепила одноразовые палочки.

— Не возражаешь, если я поем здесь?

Зачем я спросила? Это ведь моя квартира!

Блейк неопределенно пожал плечами.

В гнетущей тишине я устроилась на барном стуле, чувствуя себя все более неуютно. Стоило включить телевизор, чтобы белый шум окончательно отрезал нас друг от друга, но я побоялась отвлечь Блейка. Покосившись в его сторону, я подцепила ломтик моркови и подумала, как же это нелепо — сидеть рядом и молчать. Словно мы чужие. Словно ему безразлично мое присутствие.

Неужели только я разве что электричество не вырабатываю, когда мы оказываемся в одной комнате?

Не переставая наблюдать за Блейком, который что-то сосредоточенно печатал, изредка отвлекаясь на смартфон, я доела лапшу и ляпнула некстати:

— Даже отец столько не работал.

И тут же прикусила язык — сомнительный комплимент больше смахивал на претензию.

— Ты так часто за ним наблюдала? — беззлобно отбил Блейк.

Уел. Я действительно не вникала в дела отца, особенно после развода.

— Тэд был тем еще трудоголиком, — в голосе Блейка звучало неприкрытое уважение. — Но о семье никогда не забывал.

Едва заметная улыбка показалась мне усталой. Я ответно изогнула губы в ее подобии и поймала себя на мысли, что впервые со смерти отца подумала о нем тепло, без неприязни и обиды за неуместное завещание.

— И ты решил, что раз уж встал во главе «Рэдман», должен быть таким же, как он?

Я спросила без издевки, но и на искренний ответ не рассчитывала. Блейк никогда не откровенничал со мной, и сам факт, что мы спокойно беседуем, а не пытаемся упражняться в злословии, заставлял недоумевать. Как такое вообще возможно?

— Сейчас непростой период, — Блейк снова опустил глаза к экрану. — Приходится удваивать усилия.

— Из-за тендера? — я изобразила осведомленность, подсознательно ожидая похвалы за вовлеченность в дела фирмы.

— И из-за него тоже, — он принялся кому-то звонить, тем самым дав понять, что разговор окончен.

Пока Блейк перечислял собеседнику слабые места в презентации и советовал, как их исправить, я смотрела на его губы и вспоминала еще одну фразу кинодивы. Хороший поцелуй стоит еще одного.[4]

Она была права. Наш поцелуй стоил тысячи повторений!

Как же мне хотелось отодвинуть проклятый ноутбук, усесться на колени Блейка и целоваться, пока не припухнут губы. Пока в легких не закончится кислород. Пока сердце не забьется в горле как на мертвой петле американских горок.

В