— Что ж, брат, это твоя жизнь. Зная твой аналитический ум, уверен, ты примешь верное решение. Главное, не поступай опрометчиво. Учись на моих ошибках. Опрометчивость — мое второе имя.

— Спасибо, брат.

— Не за что. А теперь расскажи, за что Билли упекли за решетку?

Ксандер отставил ноутбук на кофейный столик:

— Подожди минутку, я принесу бутылку пива. У меня пересохло в горле.

Хит ухмыльнулся:

— На твоем месте я бы поставил рядом ящик еще до начала разговора. Учитывая, что ты хотел мне рассказать.

— Я решил оставить это на потом, — оправдался Ксандер.

— Вот в этом весь ты, брат. Главное оставляешь на потом, а всего себя отдаешь сиюминутной суете. Так и сейчас, расходуешь себя на карьеру, на политику. А потом опомнишься, а ребенку твоему уже столько, сколько нам сейчас. А Роуз одна или с каким-нибудь забулдыгой типа ее отца.

По пути к холодильнику и обратно Ксандер слышал, что говорил ему Хит. Он ничуть не удивился, когда увидел в руках брата бутылку холодного пива.

— Тебе так проще говорить, а мне приятней слушать, — объяснил Хит.

Ксандер поднес бутылку к глазку видеокамеры:

— За нашу удачу.

— И за правильные решения, — добавил брат. — Я хоть и младший, но дам тебе совет. Не сильно-то думай о будущем, братец. Иначе растеряешь то, что дорого тебе в настоящем.

Ксандер жевал клубничный пирог и вспоминал далекое детство. Сколько пирожков и тортов он испробовал за последние два часа, не поддается подсчету. Следующим был конкурс клубничных десертов, а значит, пришло время пирожных, печений, мороженого, желе и кренделей — разумеется, с клубничной начинкой. Ксандер любил сладкое, но это уже перебор.

Когда все завершится, он первым делом поспешит в ближайший ларек за хот-догом с горчицей. Нет, он не был голоден, но стойкий вкус сладкого во рту следовало чем-то перебить. Чем-нибудь горьким, а главное — без вкуса клубники.

Оставалось немного до подсчета результатов, а значит, скоро будут названы победители в четырех категориях. Воспользовавшись перерывом, Ксандер вышел из-за стола, чтобы выпить кофе и размять ноги. Неподалеку он увидел аппарат с чипсами. Чипсы тоже подойдут!

Если не принимать во внимание злополучный вкус клубники во рту, ему понравился конкурс. Наивысший балл он поставил воздушному пирогу Роуз. Ее пирог объективно был самым вкусным. Ксандер не знал, с чем в этом году выступает Молли. И это к лучшему. Он не хотел знать. В противном случае пришлось бы ставить ей высший балл, просто потому, что она его приемная мать. Но Ксандер любил, когда все по-честному.

Было уже начало восьмого, когда судьи наконец закончили свою работу. Победителей объявят завтра, и все они будут участвовать в параде. А значит, пришло время напомнить о себе Роуз.

Они встретились на углу ярмарочной площади. Роуз и Джои сидели за одним из походных столиков, наслаждаясь двумя кусками торта «муравейник» со взбитыми сливками и клубникой сверху.

Несмотря на простую одежду, Роуз выглядела потрясающе. На ней были узкие серые джинсы и тонкий топик сине-зеленой расцветки. Ее длинные темные волосы были заплетены в косичку и закручены в пучок. Прическа подчеркивала красоту ее изящной шеи. В свете ярмарочных фонарей ее кожа приятно блестела, а пышные губы приобрели цвет клубники. Той самой, которой был посвящен этот праздник.

И это была единственная клубника, которую Ксандер хотел отведать.

— Всем привет, — поздоровался он, подходя к ним.

Роуз приветливо улыбнулась, и он нагнулся к ней, чтобы приобнять. Но как же сильно было желание прижать ее к себе со всей силы и не отпускать до завтрашнего утра! Обнимать и целовать — жадно, страстно, но… на публике они могли быть максимум хорошими друзьями.

— Привет, Ксандер, — поздоровался Джои, и на щеках его вновь появились знакомые ямочки. — Хочешь «муравейник»?

Нет, он не мог даже думать о сладком. Хотя если бы кусок этого торта лежал на обнаженном теле Роуз…

— Нет, малыш, спасибо. — Машинально он назвал сына «малыш». Именно так его самого называл в детстве родной отец. Ксандер только сейчас это вспомнил, спустя столько лет. Сколько неведомых ранее чувств испытал он в эту секунду. — Я наелся сладкого на год. Кто-нибудь знает, где можно купить хот-дог?

— Вон там стоит тележка. — Роуз указала на задний выход с площади.

— Отлично. Я быстро. Кому-нибудь что-нибудь принести? Хот-дог, корн-дог, чили-дог? Может, кто-то хочет попить?

— Я тоже смотреть не могу на сладкое, — призналась Роуз.

— Мне хот-дог и лимонад, — попросил Джои, дожевывая кусок торта.

— Мне тоже. Тебе помочь? — предложила Роуз.

— Нет, побудьте здесь. Я скоро.

Ксандер уже шел обратно, когда к нему подошла какая-то блондинка и схватила его за руку:

— Ксандер Лэнгстон! Я не знала, что ты в городе.

Это была Кристи Кларк — главная стерва-зазнайка школы. Ксандер не был бы политиком, если бы в ту же секунду на его лице не появилась маска человека улыбчивого и добродушного.

— Здравствуй, Кристи. Рад тебя видеть.

На самом деле он был рад, что держит поднос. Ему не пришлось жать ей руку, а тем более обниматься.

Кристи посмотрела сначала на содержимое подноса, а затем в том направлении, куда направлялся Ксандер. Увидев ожидающих его Роуз и Джои, она выдавила притворную улыбку:

— Ты здесь вместе с Роуз?

— Да, — кивнул Ксандер. — Пару дней назад мы случайно встретились в кафе. Я спросил, не хочет ли Роуз с сыном составить мне компанию на празднике.

— У Роуз такой милый сын, — ворковала Кристи. — Чем старше, тем красивее. Если бы я не знала, то подумала бы, что Роуз охмурила твоего двойника, пока ты был в Вашингтоне.

Что и говорить, Кристи умела бить в самое яблочко.

— Ничего удивительного, — многозначительно ответил Ксандер. — Все мы имеем свои идеалы и стараемся найти их. Если не здесь, то где-то еще. До встречи, Кристи.

С этими словами он направился к столику. Кристи олицетворяла тот тип людей, от которых они должны скрывать правду. От раздражения Ксандер стиснул зубы, пальцы вжались в поднос. Но Роуз не должна видеть, что он расстроен.

— Принимайте заказ, — весело произнес он, ставя поднос на столик.

Однако от внимания Ксандера не укрылось то, как Роуз оглянулась в сторону тележки с хот-догами.

— Приятного аппетита, — сказала она как ни в чем не бывало.

Слава богу, Кристи уже успела испариться в толпе.

Когда запачканные салфетки отправились в урны, Ксандер потянулся и сказал: