Беда всегда приходит неожиданно. Даже если ты ждешь ее со всех сторон и готов встретить. Все равно, первый колокольчик, рассказывающий о том, что беда уже здесь, гремит как гром среди ясного неба. Подготовиться к этому совершенно невозможно. Но можно быстро понять, что именно случилось. А дальше – не зевай…

Беда свалилась в 16.00 по местному времени Зеленого Лепестка, когда до выхода оставалось меньше суток. Да что там суток – выходить группе утром. Привез беду маленький симпатичный колокольчик – девчонка-почтальонша, стойку на которую делали все оголодавшие по женскому вниманию кобели под погонами. Помимо просто почты, она привозила сплетни, слухи и байки. В этот раз к ним добавились фотографии.

– Командир, не нравится мне всё это, – Вася, заполнивший собой весь проход, держал в руках несколько снимков.

– Что случилось? – Семен поднял голову от распечаток и карт, над которыми они с командиром группы спецназа, готовившейся к выходу, корпели уже третий час.

– Там аталь наших пленных вывесили.

– В смысле «вывесили»? – переспросил командир спецназа.

– Где – там? – Это уже Точилинов.

– Вот, – Вася положил на стол фотографии. – Что смог – забрал, но остальное у ребят. И это им очень не нравится. Мне, если честно, тоже.

Семен взял снимки в руки – и его замутило. Остальные тоже в восторге не пребывали. Не может одно разумное существо так издеваться над другим. Больше сотни солдат, захваченных в плен, висели на деревьях, судя по всему, перед передним краем войск Экскора. Вид их был ужасен. Даже на расстоянии (снимок был сделан из окопов) видно было, как страшно людей пытали перед смертью. А двое солдат вообще были еще живы. Растерзанные трупы, вырванные внутренности, отрезанные конечности. Переплетенные друг с другом органами тела. Жуть, мало в каком музее пыток такое увидишь, фильмы ужасов отдыхают – фантазия людей редко так далеко заходит.

– Ублюдки, – задыхаясь от бешенства, прошептал кто-то.

– А вот тут начинаются наши проблемы, – угрюмо продолжил Вася. – Это снимки с линии сорок третьей дивизии.

– И что с того? – подал голос командир спецназа.

– Они стоят против ополчения Луговой Травы.

– Нет! – Семен все понял мгновенно. – Что с Каллимо?

– Все туда собирались, – пожал плечами сержант.

– За мной. – Точилинов вылетел из палатки.

Вовремя. Перед палаткой, где держали Каллимо, уже собралась довольно внушительная толпа. Перепуганный караульный судорожно тыкал стволом автомата в разные стороны, пока не подпуская разъяренных солдат близко к палатке:

– Стой, стрелять буду! Назад, я кому сказал!

При виде Точилинова на лице караульного появилось такое облегчение, что Семен понял – дело худо.

– Разойдись!

Спецназ клином прорезал толпу и выстроился перед палаткой.

– Что здесь происходит?!

– Давить тварей! – Здоровенный круглолицый старшина из первых рядов с перекошенным лицом заорал прямо в редкую цепочку спецназовцев. – Давай сюда этого щенка из Луговых. Мы его папе вернем, как они наших. Гнусь зеленая, мать его… через колесо два раза… и в дыхло…

– На куски…, порвем и сожрать заставим, – вылез кто-то мелкий и вертлявый.

Толпа зашумела и придвинулась.

– Как безоружных резать, так они первые…

– Че он там отсиживается? Папы небось нету?

– Давай его сюда.

– Дава-а-ай, пса трусливого…

И когда ты думаешь, что проблема уже выросла дальше некуда, она всегда, всегда, становится гораздо больше. Полог палатки отодвинулся – и перед бушующей толпой предстал тен-таль Каллимо собственной персоной. С яростно горящими глазами, готовый отстаивать родовую честь до конца:

– Я здесь. Вы звать меня, люди?

Несмотря на серьезность ситуации, Точилинов чуть не выпучил глаза: он и предположить не мог, что Каллимо хоть слово понимает по-русски.

Сзади маячили два растерянных солдата из роты охраны, сжимающие в руках бесполезные гранаты.

Шум за парусиновой стенкой придвинулся. Отчетливо стали слышны яростные крики и обещания расправы.

– Серега, посмотри, что там происходит, – обеспокоенный старший сержант роты охраны УПМ, мотнул головой в сторону выхода.

Второй солдат, находившийся рядом с аталь, высунул голову, выясняя у караульного причину происходящего.

По инструкции, пленного аталь, находящегося в Зеленом Лепестке, перемещали либо в бессознательном состоянии, либо увешанного ограничительными амулетами и в сопровождении двух охранников. Каждый из них держал в руке гранату с выдернутой чекой. Ничего умнее принципа «мертвой руки» придумать не получалось – аталь на три головы превосходили людей в магии. Вот и сейчас два охранника сопровождали Каллимо, и не столько охраняли его, сколько следили, чтобы он не начал плести магические узоры.

– Хрень какая-то, – Серега влез обратно. – Толпа сюда бежит, все руками машут. Чего случилось?

– Сидим, – определил старший.

Крики за стенкой палатки тем временем становились всё громче. Отчетливо стало слышно, как кто-то требует от караульного выдать им пленного аталь, чтобы разорвать его. Старший покосился на пленника. Тот не сдвинулся ни на сантиметр, но побледневшее лицо ясно показывало, что он что-то слышит и понимает. Это было странно, до этого аталь никак не выказывал своих способностей к языку людей. Но осмысление требовало хоть какого-то времени, а сейчас явно было не до этого.

– …его, как они наших порезали… – донеслось снаружи. – Гниль зеленая, тварь трусливая.

Каллимо дернулся вперед.

– Сидеть, – старший выставил вперед руку с гранатой. – Не двигаться. Дернешься – взорву.

Каллимо посмотрел на него безумным взглядом:

– Ты думать, человек, я не знаю своя честь?

Охранники вздрогнули. Понимающий с пятого на десятое Каллимо еще как-то соотносился с реальностью, но говорящий мелодичным голосом, он оказался полной неожиданностью, до этого он не произнес на русском ни звука.

– Ты думать, я боются? Кого? Тех людей, меня резать? Я, тен-таль Каллимо? Тен-таль Фириен Заль? Я говорить с них. Ты, не боются. Не будет хальер, говорить.

Он поднялся. Верхняя губа приподнялась, выражая крайнюю степень презрения к червякам, осмелившимся угрожать аталь.

– Сядь, – железным голосом произнес старший. – Тебя там не хватало. Так управимся. Вон и командир пришел, щас разберутся.

– Что здесь происходит?! – донесся снаружи знакомый голос Точилинова.

– Давить тварей! – Истеричный крик резанул по ушам. – Давай сюда этого щенка из Луговых. Мы его папе вернем, как он наших. Гнусь зеленая, мать его… через колесо два раза… и в дыхло…