– Ты что?! – Он бросился к аталь.

– Назад! – хоккейным толчком отбросил его Точилинов. – Все назад! Или паука в глотку захотели?!

Сработало. Бойцы на секунду замешкались, и за это время Каллимо, молодец какой, успел встать на ноги. Мгновенно оценил ситуацию – и вокруг спецназа выросла невидимая стена. Даже проклятия перестали быть слышными. Остались двое. И только теперь Семен понял, что он наделал. Привыкнув за все их встречи, что Каллимо не может пользоваться магией, он привычно поставил его ниже себя. И вот пришла расплата.

Они стояли молча. Долго. Не моргая, смотрели друг другу в глаза. Как в детской игре: кто кого переглядит.

– Что они хотел? – медленно и как-то величаво даже спросил Каллимо.

– Вернуть тебя обратно, – не отводя глаз, ответил Семен.

– А ты, человек?

– Я выполняю наш договор. Ты свободен. И я приношу свои извинения.

Аталь перевел взгляд на бьющихся за невидимой преградой спецназовцев и безуспешно пытающихся что-нибудь предпринять магов. Под его взглядом каждый останавливался и замолкал.

– Я могу убить вас. Всех.

– Это будет не так просто, – все-таки нашел в себе силы ответить Семен.

Аталь усмехнулся. Посмотрел вдаль, словно ища что-то. Потом перевел взгляд на Точилинова, и тот едва сдержался, чтобы не отшатнуться, – такая сила светилась в его глазах.

– У вас десять ваших минут, – твердо выговорил Каллимо. – Ты выполняешь договор, поэтому я не убью тебя сейчас. И их. Но договор не полный. Уходи. Через десять минут буду убивать.

Точилинов оценил жест. Аталь на самом деле ничего не стоило убить их всех прямо сейчас. Но он чтил договор, хотя потерял он гораздо больше, чем приобрел. Медленно-медленно, все так же, не отводя взгляда, он поднял руку к виску, отдавая честь врагу.

Каллимо склонил голову:

– Ты странный человек, – тяжело проговорил он, – тебе будет тяжело со своими. Я видеть. И с чужими нелегко. Я думал. Ты говорить про будущее. Когда вы победа давать.

Взгляд его сделался задумчивым. Он как будто принимал решение. И решился:

– Я скажу, ты слушай. Все хотят после победы говорить с нормальными врагами. Я бы тоже хотел говорить с тобой. Три ваших месяца не ходи сюда. К нам. Не ходи. Тебе будет плохо.

– Что ты имеешь в виду?

Но взгляд аталь опять приобрел былую твердость:

– Я все сказал, человек. Время идет.

И отошел на несколько шагов, отгородившись той же невидимой стеной.

Точилинов, к счастью, не стал переваривать его слова. Спиной почувствовав смертельное дыхание, он бросился к освобожденным бойцам.

– Уходим! Бегом, бегом, все, что не собрано, бросаем. Он дал нам десять минут. Потом пойдет охота.

К непередаваемой радости Семена, они всё поняли. Не стали задавать дурацких вопросов, не стали трясти бесполезно воздух, выкрикивая оскорбления, хотя видно было, что очень хотелось. Только майор просвистел сквозь сжатые зубы: «Ну, тов-в-варищ полковник, мм… …» И все. Подхватились и побежали.

Деревья замелькали навстречу. Сколько они сюда шли? Минут двадцать? Впритирку, но должно хватить. Вперед, вперед. Семен на ходу за каким-то чертом как будто это кого-нибудь остановит, бросил назад пару узоров, создающих тварей. Что получилось, даже смотреть не стал. И еще повесил себе на спину воздушный щит – всё, чему Борис по своей теме смог научить. А потом пошел последним. Он эту кашу заварил – ему и расхлебывать.

Д-р-р-р, дум. Несколько стрел, скользнув по только что созданному щиту, выбили стаккато на соседних деревьях. Лес огласил переливчатый крик. Погоня началась. Майор на бегу бешено оглянулся на Точилинова. Десять минут еще не прошло. Каллимо не сдержал слова.

До переднего края оставались считаные метры. Шквальный огонь не жалеющих патронов спецназовцев (чего уж теперь) выметал всех перед ними. Но они не успевали. Семен почти физически чувствовал, как трясется щит от постоянных попаданий. В лесу, где деревья мешали точно стрелять, он закрывал всех. На открытой местности ему просто не хватит умения держать щит над всеми. А впереди было пятьсот метров поля. Поля, за которым сидели свои. Поля длиной в целую жизнь. Поля, которого им не перейти никогда. Они перелетали через передний край.

– Третий, третий! Поезд идет, поезд идет! Давай, б…ь! – командир выдернул из нагрудного кармана рацию и, уже не скрываясь, орал на всю округу.

И поле ожило. Темная полоса на дальнем краю одновременно полыхнула огнем. От грохота рвущихся снарядов уши сразу перестали что-либо слышать. Вспышки впереди превратились в постоянный свет. Впереди велся огонь, похоже, из всего, чего только можно. Каждый сантиметр сзади них поливался шквальным огнем. «Кого же Гермес сюда притащил?» – промелькнуло в голове у Семена. А потом мысли кончились. Остался только бег по неровному полю. Бег вперед, к ярким огонькам выстрелов, к своим, домой. Ничего больше, только бежать. Бежать и держать щит. Хотя, кому он нужен теперь? Всё равно держать. И молиться.

Да сколько же еще можно, когда оно кончится, это поле? Цепочка огней впереди медленно приближалась. И вдруг в ней появился разрыв. Туда, понял Семен, там вход. Шаг, два, десять. Дыхание рвется из разрывающейся груди. Где свои, где чужие? Куда они бегут? Земля ушла из-под ног. Раз – и нету. И к огням выстрелов в вечерней темноте прибавились яркие звезды из глаз.

– А-а-а-а! – Семен, барахтающийся в какой-то яме, судорожно, рывками, начал оглядываться по сторонам, пытаясь понять, кто орет. Оказалось, он сам. Темные тени выросли по сторонам. Он едва сдержал удар, скорее почувствовав, чем увидев. Свои! Каски, автоматы, полевая форма. Дошли! Мама родная, дошли! Полковник Точилинов обессиленно сполз по стенке траншеи.

– Рассказывай, – Гермес тяжело уселся в кресло и посмотрел на Точилинова. Взгляд его не предвещал ничего хорошего, но и у Семена за душой тоже была парочка камней.

Вымотанных освобожденных магов вместе со спецназовцами и Семеном Гермес мгновенно выдернул на Землю. Ни секунды не дал лишней провести в Зеленом Лепестке. Ну, оно и правильно. Хватит. Риска в этой авантюрной операции и так было выше крыши. Фактически она вся и была построена на одном лишь везении.

Так что не стоит усугублять. Впечатление при этом, правда, получилось совершенно фантасмагорическим. Полчаса назад они убегали от смерти по простреливаемому полю, а тут – раз, оглушающая тишина Карельского перешейка, умиротворение, благолепие и покой. И тихий кабинет начальника УПМ, вознамерившегося как следует отделать самовольщика. Крыша у Точилинова порядком съезжала. Слишком уж много пришлось на этот день. Но Гермеса это не волновало ни в малейшей степени.

– Рассказывай, что произошло и какое ты имел право отменять мой приказ.

За что Семен был в своей жизни бит – не раз, не два и даже не двадцать, – так это за то, что в такие моменты молчать он не умел категорически. Знал он, всё знал. И что от прямого столкновения с начальником никогда ничего хорошего не получается. И что, скорее всего, Гермес абсолютно прав: информации-то у него значительно больше. Всё он знал. Но маленький демонёнок, сидящий внутри, точнее, один из них, тот, который всю его жизнь дергал его за язык и активно портил эту самую жизнь, неизменно оказывался сильнее. Вот и сейчас он разжал судорожно сведенные челюсти.