Я в крике обрушила на него всю свою боль последних часов.

— Я неповинен в этой беде, Maidin, — холодно заметил Дэй. — Если понадобится помощь — ты знаешь мой номер.

Он отключился.

Что мне сейчас делать? Просили «возглавить» и «поддержать» — да, смогу. Мне больше ничего не остается!

Я записала короткое обращение к вождям других кланов, взвешивая каждое слово об организованном мирном протесте и ряде требований к силовым структурам, и нажала знак рассылки. Первый шок обрушился на меня минут через сорок — пятьдесят, когда позвонил давний друг отца, Эдам Макфарлан, живущий с семьей на ферме в пригороде.

— Айли, девочка, — начал он обеспокоенным голосом, — что ты творишь? Все уже в сети, твой голос гремит по всем каналам… О каком возмездии ты говоришь? Я не люблю Темных, но считать всех достойными смерти…

— Что?

Я даже не поняла, о чем он, пока не услышала из трубки фрагмент моей собственной речи, вывернутой наизнанку и обросшей несуществующими ранее предложениями. Я что, бредила?! Как это возможно?! Я этого не говорила! Я призывала к мирному протесту, чтобы больше не погиб ни один ребенок!

Теперь голос Эдама стал озабоченным и не терпящим возражений, как у папы, отчитывающего меня за плохое поведение в школе:

— Ты дома, девочка?

— Да!

— Там нельзя оставаться, ни минуты! Уверен, «спецы» вот-вот нагрянут, вопрос в том, кто раньше… Если люди из полиции государственной безопасности, то тебя ждет арест. Если Темные из ОАН — могут пристрелить на месте. Эдам-младший в городе, он как раз уже едет к тебе. У него неприметный старый «Опель», все тот же, медленно поедет мимо ближайшего к тебе сквера, будь там как можно скорее! Мы не бросим тебя, Айли, ни в коем случае. Если еще не поздно…

Не понимая масштабов грядущей трагедии, я быстро переоделась в старый спортивный костюм (куртка с капюшоном, он скроет ярко-рыжие волосы) и кроссовки, в которых бегала по утрам в ближайшем сквере. Я сгребла и рассовала по карманам документы, айтел, какую-то наличность и чиповую платежную карту, и бросилась вон из квартиры. По пожарной лестнице выбралась на крышу и оттуда спустилась по черному ходу вниз, никого не встретив, но явственно слыша вой полицейских сирен.

Я приоткрыла дверь черного хода, выглядывая в щелочку. Задний двор дома… Разноцветные «раковины» приема и сортировки бытовых отходов… Вальяжный полосатый кот госпожи Марвин… И вдруг — звук урчания мощного байка! От неожиданности я распахнула дверь, увидев перед собой только что подъехавший «Томагавк» без номеров. Прим. авт.: Возможно, Айли имеет в виду «Dodge Tomahawk», самый быстрый мотоцикл в мире, созданный в 2018 году. Разработчики оснастили байк фирменным силовым агрегатом с рекордным рабочим объемом в 8,3 литра. Максимальная скорость его составляет около 670 км/час. Помнится, владелец этого байка без тени хвастовства намекал мне три года назад, что новая, ручной сборки, «лошадка», летит со скоростью более чем четыреста миль в час.

От Эдинбурга до Абердина сто двадцать миль по трассе. Я орала на Дэя примерно час назад. Скорее всего, он выехал, как только услышал то же фальшивое обращение, что и Эдам-старший.

— Sui, amaideach! Прим. авт.: Садись, дурочка! (ирл.) — Приглушенно донеслось из-под черного шлема. — Что ты наделала?! Тебе есть, куда ехать?!

Я не заставила себя просить дважды и надела протянутый мне второй шлем:

— Да, есть. Сейчас мимо сквера. Едем туда!

Скорость была умеренной как раз настолько, чтобы в конце квартала увидеть знакомый «Опель» Эдама-младшего.

Дэй молча ссадил меня и умчался, даже не обернувшись. Я не пыталась объяснять ему, что записывала совсем другую речь… А он слышал этот бред и все равно приехал… Господи, только бы он никого не сбил и не попался сам!

Психоактивная дрянь, которую мне вкололи на пятом допросе, была предназначена для того, чтобы сделать тайное явным. Я даже не помню толком, что у меня спрашивали, но этот факт, конечно же, я открыла дознавателю в числе многих других подробностей… Что сейчас с Дэем?!

Набор прочих фактов был нехитрым, но достаточно объемным. Нападение на эльфийский квартал Абердина, которое я напрасно пыталась остановить и образумить озверевшую толпу футбольных фанатов, смявшую полицейские кордоны. Кровоточащий огрызок, оставшийся у меня вместо души к ночи двадцать седьмого февраля. Постоянный режим бегства. Встречи с вождями кланов, поддержавших стихийное и быстро разрастающееся Сопротивление. Политические требования к правительству Шотландии и властным структурам Темных. Большое количество наномеханического оружия, поступавшего от неведомых покровителей, явно эльфийского происхождения… Ответные меры со стороны Темных. Разгромная речь главы правительства: вне закона будут объявлены все, кто окажет нам хотя бы малейшую поддержку. Награду за живых или мертвых глав Бунта объявил сам Президент, а озвучил премьер-министр. Темным, похоже, это не пришло в голову, не их стиль. Они сами развернули масштабную охоту, во главе которой мгновенно встал Палач Оустилл, такие операции по его части…

По слухам, Владыка Темных покинул Ирландию. Испугался Второй Войны Достоинства, которую ирландцы, конечно же, подхватили по мере сил? Не думаю. И ликование недальновидной части общества по данному поводу было преждевременным. То, что сила на стороне эльфов — ясно, как день, и освободить острова от их власти — иллюзия. Но за эту иллюзию ухватились многие, увлекаемые разными причинами, от вечных идей борьбы за независимость до столь же вечного желания ловить рыбку в темных водах смутного времени.

Полтора месяца тянулось противостояние, постепенно шедшее на убыль. В этом хаосе разверзшейся адовой бездны я с горечью понимала: смерть моих близких уже почти забыта теми, кто просил «возглавить» и «поддержать».

Звонка или каких-то известий от отца Эвана я так и не дождалась.

* * *

Знакомство с Брюсом Валентайном состоялось в муниципалитете Абердина, примерно через полтора года после того, как я завершила учебу и уже работала в архитектурном бюро города. Смешливый кудрявый блондин из отдела здравоохранения, приехавший на стажировку из Англии по какой-то программе обмена. С ним меня познакомила Эдме, одержимая идеей «пристроить» всех своих подруг замуж за врачей или, по крайней мере, медицинских чиновников. При этом она оставалась типичным сапожником без сапог, то есть, замуж вовсе даже не собиралась.

— Загибай пальцы! — строго сказала она, когда пришло время посплетничать о первом свидании в кафе. — Брюс — красавчик. Не спорь со мной, женская половина муниципалитета тает, едва увидит его льняные локоны. Итак, первое: красавчик. Второе: умница, продвигает социальные программы детского здравоохранения. Третье: он сделает блестящую карьеру, не сомневайся, ему сейчас всего двадцать семь, все впереди. Усекла?

Мораль была ясна: хватай и беги, но пытаться внушить мне мысль о выгодной партии на самом деле была провальной. С Брюсом я чувствовала себя интересно, просто, легко — без того угара физической страсти, которую я некогда испытывала к Дэю. Он — эльф, я — человек, продолжения не было, да и быть не могло, хотя мы очень тепло расстались. С Дэйелем было хорошо, но нам не суждено было стать парой — никогда. Брюс же был человек, моя ровня по биологическим и социальным параметрам, с ним я видела будущее, обычное будущее счастливой женщины.