Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И как иллюстрация моего умозаключения между двумя фонарными столбами над улицей был натянут изрядно уже потускневший красно-белый транспарант: «Советской науке — слава!»
На небольшой площади, куда привел меня Роман, было несколько знаковых заведения. «Главпочтамт» занимал весь первый этаж единственного здесь дома, имеющего хоть какие-то признаки старинности. Это была четырехэтажка сталинской постройки, с эркерами, а по верхнему этажу имелись даже колонны. С торца — небольшое крылечко с бело-синей вывеской «Телеграф». На двери листочек с написанным от руки объявлением: «Доступ в БСИ временно не работает». Остальные дома были типовыми, квадратными и безликими. Советский конструктивизм, как он есть. Просторный стеклянный куб с вывеской «Столовая номер один». Перед ним на клумбе с уже увядшими желтыми бархатцами возвышалась статуя щекастенькой улыбчивой девицы с караваем на протянутых руках. Рядом с перекрестком стоял сине-белый киоск «Союзпечать».
Двухэтажный, опять же, бетонно-стеклянный, «Универмаг». Крохотный скверик с двумя лавочками и парой совершенно неуместных здесь вычурных фонарей на три шара. На одной скамейке сидит молодая женщина. Ногой качает коляску, на коленях — книжка.
— Пойдем, нам туда, — Роман потянул меня за рукав куртки в сторону ближайшей улочки. Куртка, кстати, вроде неплохая. Что-то вроде утепленной ветровки. На спине — силуэт горной вершины и белые буквы: «Слет туристов СССР 2021».
Мы прошли мимо типовой кирпичной пятиэтажки, правда кое-чем она все-таки отличалась. Балконы были декорированы деревянной резьбой, что придавало дому немного северно-этнического колорита. А тот самый кафетерий, в который меня тащил Роман, обнаружился сразу следом. Чуть утоплен с улицы в небольшом скверике. Чертовски похожий на «Куйву», в котором я последний раз ужинал в своем мире. Тоже деревянный сруб карельской избы, потемневшая доска на цепях. Только называется бесхитростно «Кафетерий».
Внутри никакого этнического стиля не было. Пол покрыт квадратными плитками, на окнах — простецкие беленькие шторы. За пузатым стеклянным прилавком скучает, подперев щеку рукой, кудрявая темноволосая буфетчица. В волосах — белая кружевная наколка, фартук на внушительном бюсте топорщится кокетливыми оборочками. И никого из посетителей.
— Ой, Роман Львович! — скучающее выражение моментально пропало с лица дамочки. Она разулыбалась накрашенными губами, на круглых щеках проступили ямочки. — Что-то я вас давно не видела...
В ее руке появилось устройство, чем-то похожее на считыватель штрих-кодов.
— Ой, Ларочка, а можно без этого? — поморщился Роман.
— Ну Ромаааан Львович, вы же знаете, такие правила... — протянула она. — Вы же кушать будете, а мне надо отчитаться.
— Да ладно, ладно, — отмахнулся Роман и вытянул вперед правую руку.
Зеленый луч скользнул по ладони, устройство пискнуло. Роман повернулся ко мне и прошептал.
— Протяни руку, как я.
Я послушно повторил за ним жест, стараясь не показывать на лице удивления. Ладонь обдало теплом, устройство опять пискнуло.
— Ой, а чего это? — нахмурилась она, глядя на экранчик с той стороны.
— Номер прививки, — невозмутимо сказал Роман. — Это мой брат из Нижнеудинска, документы в отделе кадров пока.
— А, ну ладно, — Ларочка отложила штуку и подалась вперед. Почти легла своим необъятным бюстом на прилавок. — Что будете кушать? Кстати, пирог с рыбой свежий, Вова только из печи достал!
Мы немного повыбирали из предложенного ассортимента. Меню было бесхитростно напечатано на машинке, а в уголках кто-то с обостренным чувством прекрасного нарисовал красным фломастером цветочки и листики. Я согласился на пирог с рыбой и чай, Роман предпочел ограничиться ватрушкой и кефиром.
Мы составили все это добро на один поднос, я его подхватил и поволок к самому дальнему от раздачи столику. Рядом с окном. А Роман задержался ненадолго чтобы расплатиться. Рассмотреть деньги я не успел. Крутить головой с подносом было как-то несподручно, иначе весь наш обед оказался бы на полу.
Роман плюхнулся на стул напротив меня и подался вперед.
— Клим, я по лицу вижу, что у тебя куча вопросов, — сказал он негромко. — Ты не бойся, спрашивай. Будет лучше, если на твои вопросы я отвечу, а не... кто-то другой.
Глава 6
Ты из тех, кому зеркало нужно, чтобы ровно повязать галстук,
а не затем, чтобы заглянуть в глаза самому себе.
Робертсон Дэвис «Мятежные ангелы»
«Итак, что мы имеем? — мысленно подытожил я. — История Советских Союзов в наших двух мирах практически не расходится до девяносто первого года прошлого века. Ну, насколько это можно было выяснить по моим «пристрелочным» вопросам и не то чтобы совершенному знанию истории. Ленин, революция, гражданская война, Сталин, Хрущев с кукурузой и «кузькиной матерью», Брежнев с бровями, Горбачев с перестройкой. Но вот в в августе девяносто первого все пошло немного по-другому. Трансляция «Лебединого озера» возымела иное действие, народ неожиданно поддержал ГКЧП, потом в течение двух лет продолжалось что-то вроде вялой гражданской войны, в результате которой Союз был сохранен, правда республик осталось не пятнадцать, а четырнадцать. Подробностей, кто куда разбрелся и как потом возвращался я пока уточнять не стал, слишком много лишней информации рисковало превратиться в голове в бессмысленную кашу.
До девяносто шестого страна огрызалась на мировое сообщество, на всякий случай намекая политикам и дипломатам капиталистов про «Периметр» и «Мертвую руку». Роман назвал это время «железный дуршлаг». Это примерно как занавес, но односторонне проницаемый. То есть, всем недовольным, сомневающимся и слабохарактерным предлагался вариант «чемодан-вокзал-ехай нафиг», а вот внутрь никого особенно не пускали. А в девяносто шестом генсеком ЦК КПСС стал Корней Романов. Такое вот совпадение, да. Но, как утверждается, ни с какого боку не родственник, только однофамилец. Предки из крепостных, в родословной — только пролетарии и инженеры. Это именно его профиль красовался на моей футболке третьим, рядом с Марксом и Лениным. И это он сформулировал концепцию «научного социализма», в которую советский народ, можно сказать, в едином порыве и устремился. Можно сказать, что наука стала новой религией. Ее поставили на алтарь, возвели ей множество храмов, и вся страна в едином порыве устремилась в светлое высокотехнологичное будущее. Я с некоторым сомнением огляделся. Почти ничего в кафетерии, в котором мы сидели, не демонстрировало, что технологически это общество превосходит то, откуда я прибыл. Никакого тебе сияния голограмм и дополненной реальности, да и летающих машин я что-то не заметил... Да что там! Даже выбоины на асфальте были примерно такие же,