— Чей стройматериал?

Сима охотно рассказала, что стройматериал два дня назад привез Славик. Причем под покровом темноты и очень просил шофера не шуметь и разгружать потише. Сержант Перепелкин протянул «интере-е-есно» и постучался к Галке в калитку. Галина, которая стояла у открытой двери и потому слышала каждое слово разговора, тут же вышла на крыльцо и, подбоченясь, с вызовом спросила:

— Да, вот доски купила, а что, права не имею?

Участковый тут же сделался сух и деловит и строго спросил:

— Накладные на стройматериал имеются?

Галка стала пунцовой, быстренько сбежала по ступеням крыльца вниз и, загородив полиэтилен грудью, тоненько заголосила:

— Какие такие накладные? Это по какому же такому праву вы у меня документы требуете? Я что, их украла, что ли? Да я за эту обрезную доску все, до последней копеечки, заплатила!

— Не знаю, не знаю, — внимательно оглядывая штабель со всех сторон и, видимо, прикидывая в уме поштучное количество стройматериала, с сомнением покачал головой сержант Перепелкин. — Покажете накладные и чеки — тогда и вопросов у меня к вам не будет. А пока нет документов, подтверждающих ваше законное обладание стройматериалом, я вынужден доски конфисковать до выяснения. Значит, так. Через час приедет человек и доски увезет…

Напрасно Галка ругалась и плакала, напрасно призывала в свидетели святых угодников, участковый остался непреклонен.

— В коттеджном поселке как раз машину обрезной доски свистнули, откуда я знаю, что это орудовали не вы? — веско пояснил представитель местной власти, забираясь обратно в новенький вишневый автомобиль и осторожно трогаясь с места.

Когда яркий кузов его машины растаял в дорожной пыли, Галка сердито зыркнула на невозмутимую Симу и, демонстративно хлопнув калиткой, скрылась в глубине своего участка.

Я же, пользуясь образовавшимся свободным временем, накрутила котлет, покормила обедом и уложила спать племянников, потрогала лоб мирно спящего Вадима и, велев Янке приглядывать за порядком, отправилась в местное отделение милиции. Ведь оттягивай не оттягивай, а на допрос к Перепелкину ехать все равно придется…

* * *

Но зря я торопилась — душевного человека на месте не оказалось. Я покрутилась перед отделением и, выбрав симпатичное местечко у забора, припарковалась, аккуратно объехав ящик из-под бананов, зачем-то брошенный посреди дороги. Другого места для парковки, как я ни вертела головой, не нашлось. Справа от Отдела внутренних дел громоздились штабеля пеноблоков, слева — внушительные емкости с раствором. А остальное пространство двора было заставлено транспортными средствами.

И вообще, судя по обилию машин, расставленных перед одноэтажным зданием местного ОВД, создавалось впечатление, что все как один стражники правопорядка передвигаются по родному Заволжску исключительно на личных новеньких авто. Я помаялась немного на лавочке, поджидая сержанта Перепелкина, а потом, умирая от жары и жажды, пошла в здание — все-таки там немного прохладнее, чем на раскаленной улице. Сейчас бы не перед кабинетом сидеть на обшарпанной банкетке, а купаться в чистой, холодненькой речке…

— Что за сволочь поставила свой драндулет на мое место? — вывел меня из задумчивости зычный голос на улице. — Ведь специально же ящик положил, чтобы место не занимали, так нет, непонятно им, видите ли…

Сопоставив драндулет с ящиком, который так старательно объезжала, я поняла, что гневная речь обращена лично ко мне. И тут же поспешила на улицу. Бордовый, под цвет своей «девятки», сержант рвал и метал, с ненавистью пиная мою «Ауди» по заднему колесу. Я виновато приблизилась к рассерженному участковому и стала извиняться и оправдываться, ссылаясь на свою недогадливость. Перепелкин разъяренно отбросил ящик в сторону, угодив на середину двора, и гневным жестом велел мне поскорее выметаться с его законного места.

— Ведь застолбил же место, специально для дураков ящик положил, а они все равно идиотами прикидываются… — бормотал он, загоняя своего стального коня в закуток у забора.

Мне ставить машину было решительно негде, и я отогнала ее к магазину. А потом, купив минералки и пачку сигарет, неторопливо направилась к отделению милиции. Подумаешь, генерал какой выискался! Я его целый час жду, время свое драгоценное трачу, и ничего, а он из-за какого-то парковочного места такую бучу затеял! Вот пусть теперь сам сидит и ждет, пока я прогулочным шагом добреду до его кабинета.

— Побыстрее нельзя? — раздраженно поинтересовался участковый, лишь только я возникла на пороге. — Проходите, присаживайтесь…

Я покорно опустилась на стул и стала ждать каверзных вопросов. И они не замедлили последовать. Сержант полез в сейф, который открыл хитрым ключом с большой связки, достал оттуда красную пластиковую папку с надписью от руки: «Остапчук Валентин Кузьмич. Сигналы», раскрыл ее, покопался немного, вчитался и усталым голосом комиссара Катани спросил:

— Когда последний раз посещали свой дачный участок?

Как бы я ни ответила на этот вопрос, по-любому выходило, что на даче я появлялась в последний раз в момент убийства Людмилы Володиной. А больше туда ни разу не наведывалась. И он это отлично знал из «сигналов» Кузьмича. Потому и спрашивал.

— Четыре года назад, — как можно невозмутимее ответила я.

Я сказала это так, как будто это вполне в порядке вещей — иметь дачу и бывать на ней раз в пятилетку… Во всяком случае, мне очень хотелось, чтобы слова мои прозвучали именно так.

— Это как раз в тот год, когда закололи вашу соседку? — уточнил дотошный милиционер.

С фактами не поспоришь, и я вынуждена была согласиться.

— А не кажется ли вам, что тут прослеживается определенная закономерность? — прищурился сержант. — Как только вы, Рина Сергеевна, появляетесь в Заволжске, ваши соседи мрут от удара шампура в спину, как быки на корриде…

— Вы знаете, меня это тоже удивило, — доверительно подавшись вперед, шепотом сообщила я. — Но я хочу сразу заявить, что к этим убийствам не имею никакого отношения!

Участковый с сомнением посмотрел на меня и снова уткнулся в папку, а я вытянула шею, напрягла близорукие глаза и попробовала тоже заглянуть в бумаги. «Участковому инспектору сержанту Перепелкину. Копия: в прокуратуру России. Вторая копия: в международный суд по правам человека, третья — в ФСБ». Такая «шапка» начинала донос Кузьмича, из которого сержант Перепелкин в настоящий момент и черпал обличающие меня сведения. Дальше было так: «Настоящим письмом уведомляю, что гражданка Невская Рина Сергеевна по вполне понятным причинам избегает появляться на даче, принадлежащей ее мужу, Невскому Вадиму Анатольевичу. Следует отметить, что пренебрегать летним отдыхом на принадлежащих их семье шести сотках вышеуказанная гражданка стала сразу же после убийства гражданки Володиной Людмилы Семеновны, имевшей участок по соседству с Невскими. На лицо очевидная взаимосвязь между этими фактами. Требую разобраться в деле и наказать виновницу смерти Володиной гражданку Невскую, а мужа убитой, безвинно осужденного гражданина Володина Сергея Витальевича, освободить из-под стражи». Число, подпись.