— Ради бога, извините. Я так неловок, — расшаркался брюнет, завораживая ее бархатным баритоном.

— Ерунда. Сама виновата. Надо было смотреть, куда иду, — сказала Алла, неохотно отлипая от твердой поверхности, прикрытой светлым льняным пиджаком.

— Вадим Аратюнян, — представился он и, склонив голову, щегольски прищелкнул каблуками.

— Алла, — девушка смущенно покраснела под пристальным взглядом черных обжигающих глаз.

— Могу я загладить свою вину и пригласить вас выпить со мной?

— К сожалению, я здесь не одна.

— О! В этом я и не сомневался. Такая девушка не может быть одна, — галантно ввернул комплимент новый знакомый, откровенно оценивая ее сочный макияж и безупречный наряд от мастера, напоминающего стиль Оскара де ла Ренты.

— Я ужинала с папой, — уточнила Алла тоном примерной дочери. — И мы уже уходим.

— Мне так жаль. Может быть, мы смогли бы увидеться завтра? — В голосе пламенного Казановы притаилась надежда, которую чуткая Алла несомненно уловила.

— А вам этого очень хочется? — кокетливо спросила она, вступая на проторенную дорожку.

— Разумеется, да.

Попался — оставалось только захлопнуть мышеловку. Алла всегда тонко чувствовала, когда парни западали на нее. В их глазах появлялся хищный блеск, интонации напоминали курлыканье, они начинали бессовестно льстить и несвязно лепетать о любви. В голове же у них «крутилось одно кино» — как бы затащить ее в постель. Иногда им это удавалось. Около года назад Алла, легко переступив барьер невинности, открыла для себя секс, а ее вечно занятый папочка до сих пор наивно полагает, что его дочь хоть и взбалмошная, но все-таки девственница.

— Хорошо, — согласилась Алла и, порывшись в сумочке, протянула Вадику визитку со своим телефоном. — Позвоните мне.

Вадик галантно приложился к ее пальчикам. Довольные друг другом, они разошлись в разные стороны.

— Что так долго, — проворчал Дмитрий Васильевич, поджидая дочь в холле.

— Знакомого встретила, перекинулись новостями, — ответила Алла. Ее юная грудь, прикрытая тонким шелком, мерно вздымалась в предчувствии бурного романа. Сенечка-Доллар, еще три дня назад такой любимый и желанный, стал блекнуть и сдавать свои позиции, в отличие от американской валюты, чей курс неуклонно рос вверх.

Вадик проводил взглядом капитально упакованную девочку до самой открытой дверцы шестисотого «Мерседеса». В пару секунд прикинул свои возможности и решил, что милая пампушка с набитым под завязку кошельком станет неплохой заменой его, теперь уже бывшей, Ирочке. Прошлое воскресенье на даче Игоря все расставило по своим местам. Он идет своей дорогой, а она — любой другой.

За те три дня, что Настя провалялась в постели бревном, она успела измучить себя упреками, ей хотелось честно отрабатывать съеденные завтраки, обеды и ужины. И вот настал тот счастливый миг, когда ей было разрешено подняться и приступить к своим прямым обязанностям. Буквально через двадцать минут после того как милейший старичок доктор покинул ее комнату, к ней, естественно, без стука, вошла Алла.

— Пойдем, — приказала она, — я покажу тебе квартиру и расскажу, чем ты будешь заниматься.

Настя послушно пошла за ней, поправляя на ходу волосы, собранные на затылке в хвост. Ей не нравился этот барский тон, по своей натуре она была неагрессивна, но сейчас с трудом сдержалась, чтобы не осадить зарвавшуюся хозяйскую дочку. Может, та и привыкла свысока разговаривать с людьми, однако никакие деньги не удержат… тут Настя одернула себя. Стоп! Девочка! Еще как удержат, родители у тебя не бизнесмены и не банкиры. Да и куда ты уйдешь, паспорт твой у Д.В. на прописке — Настя поймала себя на том, что начала называть Дмитрия Васильевича именно так, коротко и ясно — Д.В.

Увиденное повергло девушку в шок. Ее жилище в Нижневартовске, которым она так гордилась, с каждым шагом по дубовому начищенному паркету съеживалось, как шагреневая кожа, и превращалось в убогую келью. Она и представить себе не могла, что в кирпичных элитных многоэтажках бывают двухэтажные двенадцатикомнатные квартиры с тренажерным залом, массажным кабинетом и тремя ванными. Со всех сторон ее окружало много света, салонной мебели, антикварных вещиц и картин. В кабинете, например, над камином, висел прелестный натюрморт — ей было небрежно сообщено, что это Ренуар. На специальном компьютерном столе стоял «Пентиум» последней модели со всеми необходимыми прибамбасами, которые она так мечтала освоить. В гостиной потолок украшала хрустальная каскадная люстра, паркетные полы прикрывали мягкие шелковистые ковры, а окна — итальянские атласные шторы лазурного цвета. Здесь же в углу стоял «Стейнвей», руки так и чесались открыть крышку и пройтись по клавишам стремительным арпеджио, но она обошла шикарный рояль стороной, тенью следуя за хозяйкой.

«Да! Здесь явно неравнодушны к красивым и ценным вещам, — подумала девушка, разглядывая лиможский чайный сервиз, играющий нефтяными разводами. — Вот только жаль, что на каждой из них лежит трехмиллиметровый слой пыли».

И все-таки складывалось впечатление, что изыску хозяев здесь чего-то недостает. Она вдруг поняла, что нигде не заметила ни одной семейной фотографии, той мелочи, которая придает дому индивидуальность и теплоту. Только в кабинете ей припомнился портрет, написанный маслом. На нем была изображена молодая женщина в полный рост. И Настя пожалела, что не смогла как следует рассмотреть картину, висевшую в нише, напоминающую жертвенный алтарь.

— А вот и твоя вотчина, — произнесла Алла, добравшись до кухни.

Казалось, Настю уже ничто не может удивить, но кухня поразила ее огромным рациональным пространством, полами с подогревом и навороченной бытовой техникой, предназначенной облегчить жизнь домашней прислуги. Вот только сейчас она производила впечатление незаслуженно забытого ребенка — грязная посуда горой лежала в раковине. На столе в плетеной хлебнице сох хлеб — непростительная роскошь. А на красивой мозаичной плитке пола виднелись подозрительные пятна, напоминающие пролитый кофе. Заляпанная плита и сиротливая кастрюлька на ней молчаливо взывали о том, чтобы по ним прошлись чистящим порошком. Алла, конечно, ничего не замечала, она была выше этого.

— Для поездки в супермаркет или на рынок будешь пользоваться машиной и шофером Мишей. Он знает, куда тебя вести. Только предупреждай его заранее, когда соберешься пополнять запасы холодильника, — наставляла Алла, нетерпеливо поглядывая на часы. — Деньги на домашние расходы отец выдаст вечером. Он завтракает без пятнадцати восемь, я, летом, в десять. Мы предпочитаем американский завтрак. Хлопья с молоком, яичница с беконом, молочные йогурты, обезжиренный творог, кофе, сливки, тосты с джемом. Фрукты, всевозможная зелень, соки и минеральная вода — обязательно. Обедаем мы вне дома. В остальном по ходу разберешься, — Аллочка-людоедочка мило улыбнулась в дверях, — если задержишься здесь, поняла, домработница?