свое раненое терзая?

Ты же на ложе в платье

10 Бледная, под теплым к окну севшая покрывалом,

Сладостным внемлешь звукам.

Я же, когда в песнях тебя уже призвал латинских, —

Спишь, как спала, и крепче.

Как тяжело: сделался я в отчем краю поэтом

Песни одни дарящим!

8. К Святой Богородице с мольбой о согласии властителей Германии[118]

Дивная, чей сын громовержец мощный,

Повели покой буйному народу,

Чтоб тевтонский край от пороков наших

Не сокрушался.

В мятеже слепом чернь клокочет яро,

Разоренье вновь принося былое,

Вновь орудья войн к обновленным ставя

Города стенам.[119]

Лучше бы идти на свирепых тевкров[120]

10 Варварских царей, горделивый Лаций

И приумножать вековую славу

Царства германцев!

Нам же убивать и бесчестить любо

Руки, что любви сопрягает радость,

Чтоб в конце концов лишь урон сражений

Глупым оставить.

Этот шлем надел на главу блестящий,

Этот, разъярясь, потрясает палкой,

Этот яро меч обнажил, а этот

20 Им опоясан.

Тлеющий другой раздувает пепел,

Ядра из свинца посылая в воздух,

Тот бряцает, — звук отражает грубый

Дымное небо.

Скот стоит, дрожа, среди пастбищ мрачных,

Уши навострив и подняв тревожно,

И боясь луга, что привычны, бросить,

Где уж быков нет.

Грозные свои выставляют лица

30 Пехотинцы, круг образуя Марса,

Барабан пока хрипловатым боем

Дух подымает.

В пене ярый конь средь оружья к битвам

Марсовым зовет беспощадным, мчася,

И храпит, и бьет он своим копытом

Взрытую землю.

Матери стоят чадолюбны, лютый

Ненавистен Марс им среди рыданий.

Свевов он, тесня, истребить, стремится,

40 Также и бойев.

Дивная,[121] — мольбам ты несчастных внемли,

Чтимая, войны прекрати погибель,

Заключи, связав нас любовью общей,

Мира союзы.

Охрани холмы с виноградом Рейна,

Царствуй над дворцом Палатинским, Дева,

В Норика полях, над великолепной

Истра красою.

Во святых тебе да восславим гимнах

50 Мы хвалу, молясь и возжегши ладан

В храмах у тебя, и достигнут песни

Вышнего неба.

9. К Гракху Пиерию на придворные нравы, горестно[122]

Не средь последних, Гракх мой, товарищей

Ты стоишь песни, благоприятнейшим

Глашатаем всегдашним бывший

Дел моих в Кесаря ты чертогах.

Отсюда наши песни в сырых стихах

Векам грядущим то возвестить хотят,

Что ты — ученых друг поэтов —

В славной пещере у Муз рожденный.

В горе священной, что оглашается

10 Муз хором, песней дивной пифийскою,

Когда тебе блеснул Юпитер

Множеством доблестей при рожденье.

Ведь двор ты знаешь нашего Кесаря

И чужестранных души властителей

И племя нориков у Истра,[123]

Муз ненавидящее ученых,

И жалко льнущих к низкой лишь выгоде,

К толпе базарной с гулом глухим ее,

Они — друзья обжорства, яры

20 В приобретенье богатств никчемных.

Никто здесь звездам не удивляется

В их повороте и не пытает, как

Прожить счастливей в краткой жизни

Или познать, чем прекрасна доблесть,

Но честолюбье спесью вздувает ум,

И гумор черный давит завистников

С надеждой, что в сердцах нетвердых

Среди смятенных забот блуждает;

Двор королевский, Кесаря двор они

30 Обсели, словно Цербер кровавый ад,

И монстры, у ворот Аверна[124]

Сели, обличьем своим ужасны!

Средь этих страхов светел лишь ты один

И ликом ясным светишь сердцам людей,

Смеясь над невозвратным часом

И над заботами жизни бренной.

Вот так блаженствуй в сердце своем, пока

На благо черни смотришь с презрением,

Немногим данные законно

40 И неизвестные благородным.

10. О десятилетиях планет и кругов применительно к возрастам и числу лет людей[125]

Год раз десять по десять обращенный

Кругом солнца когда тебе сочтется,

Каждый долг свой тогда уже исполнил,

И мудрец говорит: планеты правят

И рождением, и порядком жизни.

Правит первым Луна десятилетьем

И приности живительные влаги,

Как носящая плод тепло лелеет.

После, лет десяти достигший мальчик,

10 Для тебя твой вожак Меркурий всходит,

Кто таланта, речей, искусств властитель.

А когда двадцати юнец достигнет,

Уж Венера его разит стрелами.

Отнимает Амур рассудок пылкий.

А когда завершился год тридцатый,

Острый ум Аполлон дарует мужу,

И рассудок его сияет в блеске.

Но когда пятьдесят ты лет отметишь,

Марса ярость тогда ко вспышкам гнева

20 Злым стремит и к богатств приобретенью.

Шесть десятков прошло, — тебе Юпитер

Грудь наполнит разумностью высокой;

Тут почтенная старость наступает,

А когда семь десятков завершились,

Тут холодный Сатурн грозит косою, —

Ею косит он все, что есть на свете.

Что тебе принесет восьмой десяток,

Ты по звездам высоким рассчитаешь,

Неизменно в безоблачье лучистым.

11. К Сиксту Тухерию, законоведу, с увещанием[126]

Сикст, германских Муз похвалы достойный,

В нориков рожден достославном граде,[127]

Что пронес свою, — необорный, — славу

Всюду по свету;

Лучше ни один под германским небом

Город не смирил общие тревоги,

Варварским царям и нелепой черни

Зная управу.

В нем наш