Кесарь сам пребывал, и вечно

10 И владыке он Рима был желанным,

Здесь же столько раз собирались сеймы

Должным порядком.

Кесарь Фридрих раз в этом славном граде

Голову мою увенчал[128] дельфийским

Лавром, на главу возложив поэта

Трудолюбивца.

В городе таком ты родился, знатный,

Отпрыск корня ты стародавних предков,

От него идут и сената члены,

20 Чести достойны.

Рима речь царит на устах ученых,

И владеешь ты остроумьем древним,

Дружелюбный ум не позволит молвить

Резкого слова.

Лация тебя нарекли опорой[129]

Музы для себя величайшей, ибо

Ты свершил, что песни поются Феба

В бойев пределах.

Значит, славный мой, в наших книгах всюду

30 О тебе прочтут все народы мира

И твоя везде, — безупречна, — доблесть

Вечной пребудет.

Благородный, брось ты в суде процессы,

Что тебе совсем не дают покоя,

Пусть другой вершит награжденья честным,

Кары — виновным.

И как Африк — ветр, колебатель моря,

В ярости своей все с Бореем спорит,

Так гражданских прав изученье мучит

40 Тяжбами душу.

Хватит пусть того, что ученый, монстров

Средь высоких волн ты узрел и пики

Скрытые, узрел и Протея вечно

В облике новом.

Ты лишь к нам приди, чтоб Камен постигнуть

Наших, научись постигать природу

И тому еще, что умеют звезды

В небе высоком,

Звезды, что лучей совокупной силой

50 Обликом вещей сопряженных правят,

Души и тела сочетают, их же

В срок разлучают.

Не иначе, как час, своим порядком

Славный, обращен безупречной гирей,

Минет в шестернях, и ударом четким

Бьет молоточек,

Так и дух, к своим прикреплен орбитам,

Много сил дает, их вливая в тело

Стуком сердца, нам умеряет страсти

60 Нитью скользящей.

Что за радость нам в суматохе этой

Так желать забот, что наш дух тиранят?

Только мир души даст тебе счастливым

Быть в этой жизни.

12. К Бернарду Вальдкирку, с побуждением[130]

Бернард, рожденный предками древними,

Где нивы быстрый моет волною Лик

И от отрогов Альп излившись,

После с Дунаем сливает воды.

И над водами замок преславный твой,

Хранящий камни с древними клеймами,

Глядит и на полей просторы

И на Герцинского леса чащи.

Средь знатных ты лишь к Музам, как друг, себя

10 Навек приблизил, безукоризненный,

Чтобы носить венки, как древле,

В счастье и с истинным благородством.

В краях тевтонских слава о том редка,

Чтоб древней крови знатные отпрыски

Врожденным обладали рвеньем

К Музам и к мудрости вожделенной.

На невоздержных страсти идут толпой,

Идет Венера, ластясь, за Вакхом вслед,

И нравы варваров, какие

20 Дарит Медведица в небе льдистом.

Иль с огненосным в блеске мечом Персей,

Кто войн громаду движет к ущербу нам,

Иль, — кто обнажена, — цепями

К скалам прикована, Андромеда,

Иль смотрит сверху буйный на нас Геракл,

Иль царства мутит, где и покоя нет,

Возница ли, блестя упряжкой,

Или Кефей, Волопас ли скорбный.

Тебя не тянет низких сообщество,

30 Безумье ночи, правит Венера где,

И улицы, от Вакха яры,

Дикой сумятицей отвечают.

Тебя не тянет гиблых костей игра

И сердца трезвость не сокрушит вино,

Но ты, воздержан, знаешь меру

И средь пирушки хранишь стыдливость.

Средь возлияний, чуткий, пытаешь ты

Земли устройство и отчего ключи,

И какова природа моря,

40 Столько таящего чудищ в волнах.

Затем, ученый, духом высок, следишь

Созвездья, сколько разных семян летит

И все, что на земле родится,

Феб вседвижитель когда вернется,

Платон что пишет сердцем возвышенным

И школа также стоиков строгая, —

Ты ищешь, и в садах какую

Дарит трава Пифагору пищу.

Ты счастлив будешь, если оставишь вдруг,

50 О том размыслив, страсти безудержность,

Она, снедая, наше тело

Сушит до мозга костей жестоко.

К тебе взывает Муза-наставница,

Пока Геракла Феб заслонил столпы,

Чтоб ты вошел в мое жилище,

Где ты получишь Сократа пищу.

Под полюс Рака звезды бродячие

Феб вновь привел уж с Псом пламенеющим,

Так выпьем же из чаш прохладу

60 Вакха, в досужую нашу пору.

13. К Яну Толофу, с увещанием[131]

Так, когда же, холмам Рима завидуя,

Ты вернешься, Толоф, снова на родину?

Где вздымается к небу

В соснах весь головой Атлант,

Кто начало дает Набы хрустальных струй

И вбирает в себя Вильсу струей своей,[132]

Те же, слившись друг с другом,

До Дуная-отца текут,

Там где древний стоит город в стенах своих,

10 Кому Регус-река новое имя дал,

Весел, город патрону

Рад, Толоф, безупречному.

Здесь мы, помню, с тобой песнями тешились,

Что Венера и Вакх страстью прельстительной

Там внушили поэту

Написать в духе греческом.

Их привык исполнять на барбитоне ты,

Когда струнам его препоручал слова,

И, отменный искусник,

20 Древних басни толкуешь ты.

Что так долго тебя держит прожорливый

Рим?