Странно. Ещё час назад она искренне боялась самого факта попадания в их поле зрения, а теперь дичится и смотрит на меня исподлобья, как будто чем-то недовольна.

Впрочем, она и есть чем-то недовольна. Ладно, будем разговаривать. Что ни говори, ребёнок… Хотя тут и взрослеют быстрее.

— Хочешь об этом поговорить? — смеюсь через плечо.

— Да. — Не понимает шутки она, сопя мне в спину. — И тебе лучше ответить.

— Гм, ну если ты так ставишь вопрос… Несколько лет назад, у моей армии были кое-какие совместные мероприятия с народом, который тоже обожает точно такие губные гармошки. На всякий случай: это были люди, к вашим гномам никакого отношения не имеющие. Страна, где всё происходило, была очень жаркой; вода выдавалась по ограниченной норме; никакой цивилизации, считай, вокруг не было. А делать нам всем было нечего. Именно тогда я вспомнил, что в школе даже учил когда-то их язык: общаясь с соседями по военному лагерю, вспомнил старую науку. А заодно и на их губной гармошке играть выучился.

— Так ты эту песню, на которую вы спорили, что, заранее знал?! — каким-то странным голосом спрашивает девчонка.

Груз за моей спиной, как назло, солидный: у гномов затарился на целый золотой, пользуясь оказией, подобием их сухого пайка и водой на всякий случай. Асем говорила, что впереди колодцы будут не везде; и какое-то время без воды придётся терпеть.

Шут его знает, что означает «потерпеть» в её исполнении. Особенно на фоне того её утверждения, что они физиологически намного выносливее нас.

В общем, чтоб не рисковать, решил какое-то время поднапрячься физически.

— Да. — Терпеливо отвечаю, поскольку болтать под солнцем, да на ходу, что-то не тянет.

Ну и местное светило над головой напоминает о тех самых местах, в которых круглый год даже малейшего желания погреться на солнышке почему-то никогда и ни у кого не возникает. Потому что адская жара.

— А можешь спеть? — зачем-то просит она.

— Шутишь? — красноречиво оборачиваюсь назад на мгновение.

— Пожалуйста. — Зачем-то просит она.

— Вообще-то, там нужна особая глотка. Это чисто их манера пения. Но если ты так просишь…

* * *

Кажется, бесшумно задвигать в ножны кинжал у него за спиной скоро войдёт у неё в привычку.

Хуман не врал, либо искренне считал, что говорит правду. Что в данном случае было одним и тем же.

Оказывается, где-то на другом краю земли есть народы людей, у которых в ходу язык гномов[1]. Как сказал сам человек, на самом деле, это даже не один язык, а множество диалектов. Не всегда взаимопонятных, просто объединённых общим грамматическим строем.

Увидев гномов, у которых был в ходу язык отлично знакомых ему хуманов, её товарищ (да, всё-таки товарищ — потому что идут они вместе…) посчитал, что встретил старых знакомых по армии. И обращался с ними так, как общался в своё время с теми временными сослуживцами-хуманами.

Она, подумав, не стала напоминать: это у его хуманов, скорее всего, был язык гномов, а не наоборот. Ибо — есть первородные расы. Которые были до.

Люди к таковым не относились.

Впрочем, всё это уже не заслуживающие внимания мелочи.

Асем благоразумно не стала говорить человеку, что подобное легкомыслие могло ему дорого обойтись. Ведь, с другой стороны, он во всём оказался прав: пропустили их дальше сквозь бивак без проблем, это раз. Бесполезное эльфийское золото от меток очистили (хоть и не бесплатно), два. Ещё и еды с водой с собой положили — три. Тоже в обмен на золото, но в глазах кочевника-скотовода это было всё равно, что просто так.

Странно…

— Я посчитала, что ты имел дело с карателями раньше. — Она решила не оставлять недосказанности между ними. — Просто мне об этом не сказал. Хотела тебя убить, как только скроемся из виду.

— ЗА ЧТО? — поразился идущий впереди человек.

Назад, впрочем, оборачиваться не стал — продолжил топать дальше.

— Слушай, мать, завязывай, а?! — отчего-то рассердился он.

Хотя она ведь могла ему ничего и не говорить.

— Что-то ты часто за нож хватаешься! — продолжил разоряться он. — Может, у тебя вообще всё поотбирать — и только вещи за спиной оставить?!

— Попробуй. — Лаконично ответила она.

— Ладно, — мгновенно остыл он, явно делая над собой усилие. — Видимо, глоткой подменять образование не годится. Давай лучше будем тебя учить…

— Ты можешь научить меня чему-то полезному? — встрепенулась орчанка.

— А думать правильно — это полезное? Или не очень? — ответил вопросом на вопрос человек.

— Я внимательно тебя слушаю. — Рассудительно ответила Асем через два удара сердца.

В конце концов, если он будет нести чушь, можно просто забыть. А вдруг и вправду скажет что-то толковое?

— Каждый служивый относится либо к наёмникам, либо к призванным в армию насильно либо приказом сверху. Знаешь об этом? — начал свои пояснения человек.

— Не только. Ещё бывает клич хана: когда надо защищать родную землю, — подумав, ответила она. — Если не выйдешь, и сосед твой не выйдет, придут чужаки. Убьют всех поодиночке.

— Ну, давай считать, что клич хана — это призыв хана. От второго варианта не отличается.

— Где-то похоже, — не стала спорить она.

— Эти были явно наёмниками. То есть, работающими за плату. Так?

— Да.

— Сразу оговорюсь: мне, с высоты опыта, это было видно сразу. Ну, скажем, как тебе — если подкова у коня болтается на одном копыте.

— Понимаю, — медленно кивнула Асем.

— Их бивак кого должен был ловить?

— Наверняка мы с тобой об этом не знали, — из вредности решила поспорить Асем, хотя уже отлично понимала, к чему клонит хуман.

— А если подумать?

— Вольных орков. — Вздохнула она. — Это вытекает из самого характера происходящего сейчас в Степи.

— А я человек. Это раз. Главное: никакую лишнюю работу тот служивый, что служит за деньги, бесплатно делать не станет, это два. И третье. Я, конечно, не уверен насчёт этих ваших гномов, — её спутник почему-то так и сказал «ваших», — но один народ, на них весьма похожий нравами, я очень хорошо знаю. Говорил уже. Они без команды девять раз из десяти любую инициативу проявлять поостерегутся. — Он растерянно оглянулся, чтоб скользнуть по ней взглядом. — Знаешь, я сейчас просто не знаю, как тебе это доказать! Вот чувствую — а объяснить не могу! Просто не в их природе это!