— Даже и не знаю, — с сомнением потер я подбородок. — Последнее мне не кажется таким уж плохим.

— А ты мозги включи, Факел! — красноречиво постучал комбат себе пальцем по лбу. — Это охрененный такой фактор неопределенности, и никто не сможет спрогнозировать его последствия! Поэтому высшее руководство и приняло решение твое открытие засекретить. При сохранении статус-кво, все наши реакции и действия остаются понятными и проверенными временем. Все это отражено в инструкциях и заучено назубок. А любые перемены в текущей обстановке грозят обернуться жертвами. Причем не только среди гражданского населения, но и среди бойцов ГУБИ.

— А может лучше самим инициировать перемены, чтобы успеть выработать оптимальную последовательность действий, нежели бегать с ошпаренным задом, когда это все-таки всплывет наружу? — откровенно ядовито предположил я.

— Не тебе решать, Жарский, — одернул меня офицер. — И не мне. Сейчас руководство больше озабочено лабораториями, одну из которых ты обнаружил.

— Лабораториями?! — напрягся я. — Их что, несколько?!

— Забудь, Факел, ты от меня ничего не слышал, усёк?! — Гиштап ощутимо занервничал, и я понял, что оговорка эта может очень дорого стоить моему командиру.

— Уже забыл, товарищ полковник, — послушно пробормотал я. — Но у меня есть еще один вопрос. Вы говорили, что мой рапорт начальство засекретило. Однако вот что интересно! Пока меня латали в Нижнем, ко мне в палату приходил следак из «черных кокард», а с ним было как минимум двое инквизиторов…

— И что он хотел? — моментально насторожился руководитель.

— Хотел знать, как я «осушил» инфестатов на АЗС, а также семеновского кукловода…

— Вот же сука, твою мать, говно свинячье! — полковник подпрыгнул как ужаленный, чуть не смахнув со стола монитор. — Что ты ему сказал?!

— Я послал его читать мои письменные объяснения к вам, — честно признался я.

— Молоток! — шумно похвалил меня комбат, постепенно успокаиваясь. — Этот вопрос я подниму у руководства. Похоже, «черные» связали твое открытие с мотивами Валентинки. Ты только поменьше об этом распространяйся, Жарский, хорошо? Неизвестно, чем оно все может обернуться…

— В случае чего, буду всех любопытных направлять в ваш кабинет, — понятливо покивал я. Единственное, что я не догнал, так упоминания какой-то валентинки, но уточнять и расспрашивать командира на эту тему не стал.

— Вот самое верное решение! — показал мне комбат поднятый вверх большой палец, а потом как бы невзначай глянул на свои наручные часы. — Так, ладно, капитан, с завтрашнего дня приступаешь к обязанностям. Новый ИК-Б уже сошел с конвейера, сегодня его нужно тебе забрать. Старый там же сдашь. Задачу понял?

— Так точно, — козырнул я.

— Ну и отлично! Все, давай-давай, мне бежать надо. Ну и не забывай готовиться к всеобщему смотру!

Вторую половину фразы Гиштап заканчивал уже на ходу, настойчиво подталкивая меня к дверям.

— Помню-помню… — печально вздохнул я.

— Это хорошо, Жарский, очень хорошо…

Не знаю почему, но полковник при этом расплылся в какой-то садисткой многообещающей ухмылке. И что бы это могло значить?

Распрощавшись с комбатом, я отправился на улицу. Пока я раздумывал куда лучше вызвать такси, меня с парковки окликнул знакомый голос.

— Фьюу, Факел! Ходи сюда!

Обернувшись, я увидел рассевшегося на своем байке Изюма, а рядом с ним и Умара. Ну вот так сюрприз! Кажется, эти двое начинают ладить! Одной головной болью меньше.

— Здоровеньки, мужики! — широко улыбнулся я, пожимая напарникам руки. — Как же я рад вас видеть!

— А я-то как рад, — в извечной своей ядовитой манере поделился Виноградов.

— Что, не понравилось командиром звена быть? — фальшиво посочувствовал я приятелю.

— Не то слово!

— Да ладно, Изюм, все ж хорошо было! — внезапно подал голос Умар и хлопнул отставного спецназовца по плечу.

Макс медленно повернул голову к новичку и наградил его таким уничтожающим взглядом, что Салманов побледнел, поспешно убрал руку и отступил на полшага. Наш юный коллега при этом, наверняка, еще смог полюбоваться яркой, словно сверхновая, вспышкой раздражения. Но я, будучи слабовосприимчивым к эмпатии, уловил от нее только жалкую тень.

М-да, кажется, рано я обрадовался. Эта парочка еще нескоро найдет общий язык…

* * *

— Факел, ответь Иволге, прием!

— Слушаю тебя, — отчитался я по рации.

— Ребята, вижу по трекеру, что вы неподалеку! Срочно езжайте к парку Зарядье, уровень угрозы высокий! — едва разборчиво пробубнил динамик, скрипя и щелкая из-за радиопомех.

— Принял, отправляемся! — доложил я, параллельно надевая на голову шлем ИК-Б. — Предварительная информация есть?

— Кхм… — мне показалось, Иволга заметно стушевалась, не зная, как отвечать на мой вопрос. — Пока ничего конкретного, сообщений поступает много, и все они очень сбивчивые. На данный момент известно о наличии жертв среди населения и… каких-то неопознанных существ. Приказано все свободные экипажи ГУБИ стягивать туда. Уровень угрозы значительный.

Мы с Изюмом молча переглянулись. Не знаю, как у него, а у меня при упоминании «существ» в голове сразу же всколыхнулись эпизоды, виденные в том безымянном борделе. Вытянутые оскаленные пасти, неописуемые скорость и быстрота, огромная сила и тусклые человеческие глаза на измененной звериной морде… А следом за этим в сознании воскресли картины уличной бойни, произошедшей полтора десятка лет назад. Когда жуткие вурдалаки своими кривыми когтями вскрывали металлические борта БМП…

Меня, если честно, очень даже пробрало. Прямо-таки до испарины. А вот по Максу и не сказать было, что он заволновался. Бывший спецназовец деловито и невозмутимо перекладывал зажигательные шашки из кофра в поясные кармашки, да проверял крепость соединения бронепластин с корсетом костюма. Словно мы ехали разбираться с кучкой безобидных умертвий, застрявших в лабиринте гаражного кооператива.

— Ссышь? — тихо воспроизвел подшлемный динамик вопрос Виноградова.

— Ссу… — ответили мы с Умаром в один голос и оба смутились.

— Да вы чего, мужики, — хлопнул закованным в толстую перчатку кулаком по своей ладони напарник, — щ-щас мы быстренько эту мерзость поджарим! Клювом только не щелкайте, да будьте готовы в «сотку» прыгать, сечёте?

Не разделяя оптимизма и легкомыслия своего товарища, я гнал служебный автомобиль, озаряя дорогу визгом серены и красным мерцанием проблесковых маячков. Наш черный УАЗ «БОР» мчался по улицам, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, заезжал на тротуары, вылетал на встречную полосу, пересекал двойные сплошные. Но никто из остальных участников дорожного движения даже не подумал сигналить нам вслед. Люди уже успели привыкнуть, что если тонированный уазик без опознавательных знаков, но с красной люстрой куда-то мчит, то причина, скорее всего, для спешки имеется более чем веская.