— Абсолютно.

Через некоторое время я почувствовала, как моя дочь перевернулась и толкнула меня. Она была чем-то вроде карманного питомца, которого я повсюду носила с собой. Мне нравилось разговаривать с ней и строить наши совместные планы. Том все еще уезжал на три дня в неделю, но я никогда не оставалась в одиночестве.

Мне казалось, что мы с Томом стали лучше понимать друг друга, но это было не совсем так. Мы были разными людьми с устоявшимися взглядами, и нам нелегко давалось объединение. Общий счет в банке. Раны, которые мы нанесли друг другу на заре наших отношений, когда мы то притягивали друг друга, то отталкивали. Он прятал чеки и небольшие суммы между книгами на полке, как белка. Я бегала за ним и складывала все в папки. Он закрывал кухонные шкафчики, оставленные мной открытыми, и тщетно искал маленькие зажимы для пакетов с хлебом, которые я всегда выбрасывала. Выходные я проводила на улице, борясь с кудзу и приводя двор в порядок. Том присоединялся ко мне на несколько минут, а затем спрашивал: «Можно мне заняться чем-нибудь в доме?»

Он презирал рутину повседневной жизни, предпочитая скрываться от нее в книгах, фильмах, музыке. Я хотела понять, избегает ли он только меня или всего на свете. В его машине музыка всегда играла так громко, что мы не слышали друг друга.

— Почему ты молчишь?

— Что?

— Почему ты так на меня смотришь?

— Что?!

— Не смотри на меня так!

— Я и не смотрю!

Ребенок напомнил нам о том, что все это не имело значения. Том прижимал лицо к моему животу и пел нашей дочери «Waitin’ On a Sunny Day»[7].

Он хотел, чтобы я расслабилась, но у меня это не получалось. После работы я постоянно находила себе занятия: счищала старую краску с дверей и подоконников и перекрашивала их. Я выкрасила детскую, предварительно замазав все отверстия от гвоздей и трещины, тем самым стерев следы присутствия там мальчика-подростка. Аккуратными движениями кисти я слой за слоем наносила на стены кремовую краску. Я повесила книжные полки и купила хлопчатобумажный матрас, кресло-качалку и ковер с обезьянкой. Сидя в кресле-качалке, я смотрела на Матисса на стене и наслаждалась идеальным порядком. Я раздумывала, чего еще не хватает: кроватки, шкафа для одежды, ребенка. Я прекрасно понимала, что до сих пор существует риск его потерять. Том предлагал мне повременить с обустройством комнаты, ведь у нас было полно времени, но я настаивала на своем.

Однажды в пятницу, когда я была примерно на восемнадцатой неделе беременности, я решила взять Маппет с собой на велопрогулку после работы и надела на нее поводок. Был один из тех редких приятных мартовских дней, когда во Флориду еще не пришла невыносимая летняя влажность. Том сделал мне замечание: «Ты уверена, что хочешь взять собаку? Зачем?» Однако я отмахнулась от него. Его предупредительность казалась мне излишней.

Выкатывая велосипед из гаража, я задумалась о том, как наши разные взгляды на безопасность проявятся в воспитании ребенка. Я поведу нашу маленькую девочку кататься на трехколесном велосипеде, в то время как он будет бегать за нами, держа в руках кучу защитного снаряжения. Он уже безапелляционно запретил футбол и прыжки с трамплинов. До моего появления в их доме у Нэта и Сэма никогда не было собаки, и они ни разу не держали в руках электроинструмента. Я хотела, чтобы наш ребенок рос уверенным в себе и смелым. Я сама всегда была застенчивой, и мне хотелось воспитать лидера. Я боялась, что, если нашей дочери постоянно будут говорить: «Будь осторожна!», «Остановись!» и «Положи это!», она не научится полагаться на свои силы.

Я, не сворачивая с Вудлон Сёркл, нашей широкой солнечной улицы, неторопливо спускалась с холма, в то время как Маппет рысью бежала сбоку от меня. Вдоль улицы стояли дубы, и автомобили по ней не ездили, но я все равно посматривала, нет ли неподалеку бродячих собак или неадекватных соседей. Одна женщина, ненавидевшая питбулей, не раз угрожала нам бейсбольной битой. Маппет наполовину была бордер-колли, но питбуля в ней я любила больше и всегда этим гордилась. Каждый раз, когда я проходила мимо дома той сумасшедшей женщины, я представляла себе стычки с ней: иногда словесные, иногда настоящие потасовки. Маппет прошла курсы для собак и занималась флайбом[8]. У нее был заслуженный сертификат от Американского Кеннел-клуба. Я воображала, как умница Маппет предстанет перед судом и как она впечатлит всех своим спокойствием и вежливым рукопожатием. Десятки кинологов из местного клуба собаководов выступят в ее защиту, а сумасшедшую женщину все будут презирать.

На полпути с холма я переключила передачу на велосипеде и поехала быстрее, чтобы дать Маппет возможность побегать. Она радостно резвилась, свесив язык. К концу спуска я замедлилась и снова переключила передачу, как вдруг из ниоткуда появился рычащий комок шерсти.

Маппет бросилась в сторону, но это существо успело наброситься на нее. Я боялась отпустить поводок. Маппет придется защищаться, а учитывая ее породу и габариты, служба защиты животных не вступится за нее, какой бы сильной ни была признана провокация. Обе собаки попали в спицы колеса велосипеда, который продолжал катиться вниз. Тут на улицу выбежал хозяин маленькой собаки, и в этот момент я почувствовала, как мой велосипед стал медленно наклоняться и я упала на колено.

Джинсы были порваны и все в крови. Том почуял неладное, как только я вошла в дом. Я сказала ему, что со мной все хорошо. Он был сильно взволнован и безмолвно осуждал меня. Я чувствовала себя идиоткой. Если с ребенком что-то случилось, винить в этом следовало только меня.

Будучи на двадцатой неделе беременности, я в очередной раз пришла на УЗИ. Врачи внимательно осмотрели ребенка: нет ли у нее свободной жидкости в черепе, волчьей пасти и особой формы носа, свидетельствующей о синдроме Дауна. Ее позвоночник был цел как в продольном, так и в поперечном сечении. Брюшная стенка была закрыта, диафрагма цела, кишечник аккуратно уложен внутри. Сердце имело нужное количество камер правильных пропорций, клапаны открывались и закрывались без перебоев, пульс составлял сто пятьдесят ударов в минуту. Длина бедра, окружность головы и живота соответствовали норме. Это было в пятницу.

В воскресенье мы с Маппет поехали на соревнование по флайболу. Она была в составе команды собак-бегунов. Во время состязания команды из четырех участников на скорость преодолевали препятствия с мячом в зубах. Иногда они бесцельно перегавкивались с разных концов лужайки. На своих внедорожниках и домах на колесах съехались заводчики со всего штата. В основном были представлены бордер-колли и джек-рассел-терьеры. Все это составляло комичное зрелище. Хозяева собак одной из команд постоянно хлопали по матам и кричали, намеренно провоцируя ложные старты и желая тем самым утомить питомцев своих противников. Том редко посещал это мероприятие, и я не винила его за это.