Первая военная кампания Голицына обернулась дорогостоящим конфузом. Его стотысячное войско даже не достигло Перекопа, остановившись в 100 километрах севернее, а затем повернув назад. Потеряв 45 тысяч человек, русские вернулись в Москву, «даже не увидев основные татарские силы, не говоря уже о том, чтобы вступить с ними в бой»[74]. После этого возникла угроза разрыва союза с Польшей, если Россия не выполнит своих обязательств и не возобновит военные действия против Крымского ханства. Но в 1688 г. татары первыми нанесли очень решительный удар. Придерживаясь испытанной тактики, они вторглись на Украину и разорили обширные территории, угрожая Полтаве и Киеву. Захватив шестьдесят тысяч пленных, они затем триумфально вернулись в неприступный Крым. Под давлением внешних и внутренних обстоятельств России пришлось предпринять новый военный поход в попытке раз и навсегда избавиться от вечной крымской угрозы.

В 1689 г. Голицын предпринял новое наступление, собрав еще более многочисленную армию из 112 тысяч человек. Примечательно, что у нее имелось огромное количество пушек — 450 штук. Это было первым проявлением склонности к массированному использованию артиллерии в русской армии. Татары снова прибегли к тактике выжженной земли, но русские преодолевали южные степи успешнее, чем в прошлый раз. Войско Голицына отражало атаки кавалерии массированным артиллерийским огнем и, несмотря на постоянную угрозу коммуникациям, на этот раз достигло Перекопа. Там путь им преградил кажущийся непреодолимым Турецкий вал. Военная наука говорит о том, что такое оборонительное сооружение, чтобы выполнить свое предназначение, должно поддерживаться корректируемым и точным огнем, и в данном случае это условие было выполнено. Татары под командованием Селим-Гирея I были опытными воинами: они сконцентрировали силы на узком фронте шириной семь километров, оба фланга которого надежно защищало море. За глубоким рвом располагалась земляная насыпь, высокий бастион с сомкнутыми рядами артиллерии и пехоты. За ним размещались основные силы ханской армии, в том числе многочисленный резерв конницы, укрывавшийся под защитой укрепленной цитадели. Шансы русских, как тактические, так и оперативные, выглядели как минимум не слишком многообещающими.

К чести Голицына, несмотря на отсутствие военного опыта и тот факт, что армия зашла уже так далеко, он в этот момент отказался от бесполезной операции. Как резонно заметил историк Роберт Мэсси, «он не был расположен начинать штурм. Люди устали, воды не хватало, а необходимого для осады снаряжения было недостаточно»[75]. В таких неблагоприятных обстоятельствах русский военачальник попытался применить свое дипломатическое искусство. Однако он был не в том положении, чтобы убедить Селим-Гирея I, не говоря уже о том, чтобы принудить его к соглашению. Крымский хан решительно отверг предварительные условия Голицына — отказаться от набегов на Украину и отменить дань, которую платила Россия. Не имея возможности ни добиться соглашения, ни штурмовать Перекоп, Голицын был вынужден повернуть назад и смириться с унизительным отступлением. Вторая кампания также закончилась катастрофой и потерей 35 тысяч человек — двадцати убитыми и пятнадцати пленными[76].

Явная неудача военных походов Голицына сильно подорвала влияние регентши царевны Софьи, которую в сентябре 1689 г. сместил ее брат Петр. Он стал соправителем России вместе со своим болезненным единокровным братом Иваном. Смена власти в Кремле привела к тому, что Голицына обвинили во всех неудачах, лишили боярского звания и привилегий и отправили в ссылку на далекий север, где он «влачил жалкое существование» до самой своей смерти в 1714 г.[77]. Причиной опалы были не только неудачные походы против крымцев, но и тот факт, что в беспощадном династическом конфликте он принадлежал к проигравшей стороне. Василий Голицын — типичный пример трагической фигуры в российской истории. Ему повезло остаться в живых, но если бы Петр поверил ему и снова призвал на службу, этот талантливый государственный деятель и модернизатор мог бы внести большой вклад в развитие России[78].

На далеком севере единственный русский морской порт Архангельск замерзал на целых полгода. В незамерзающем Мурманске порт построили только в 1915–1916 гг., чтобы компенсировать закрытие турками Босфора, в результате чего русским и их союзникам был закрыт выход из Черного моря. Более того, в конце XVII столетия на Балтике доминировала Швеция, препятствовавшая экспансии России, пока Петр не добился военных успехов и в 1703 г. основал Санкт-Петербург. Тем временем, через шесть лет после прихода к власти Петр оказался втянутым в кампанию на юге, которая открыла «новую эру в русско-турецких отношениях, а также в русской истории»[79]. Теплые воды Черного моря предлагали заманчивую альтернативу для расширения империи и торговли. Но были и другие факторы. Возобновление крымских набегов на Украину и международное дипломатическое давление вынудили Россию к военным действиям на этом театре.

Ввиду того что Россия не сумела сколько-нибудь эффективно воздействовать на Турцию, Польша угрожала заключить сепаратный мир с Блистательной Портой — центральным правительством Османской империи. Эти интриги вызывали резкую реакцию России. Ее стратегия преследовала три цели: во-первых, сохранить договор с западным союзником, во-вторых, унизить Стамбул, а в-третьих, наказать Крымское ханство. Как изящно сформулировал современный биограф Петра Великого, две последние цели, «уязвить турок и подавить крымцев», соответствовали желанию молодого царя увидеть в действии свою любимую армию, построить флот, который бы свободно входил в Черное море, и проложить новые торговые пути[80].

В отличие от неудачных походов Голицына, Петр разработал новую систему развертывания войск и систему снабжения, а также применил обходной маневр. Он не направился прямо к Перекопу и Крыму, как во время предыдущих кампаний, а решил подорвать влияние Османской империи в регионе двумя ударами, захватив турецкие крепости в устьях Дона и Днепра. Такой двойной успех обеспечил бы русским доступ в Черное море и оперативный простор для нового флота. Снаряжение и продовольствие для двух армий доставлялись не по степи с помощью повозок, запряженных быками, а гораздо эффективнее — на речных баржах. Главной целью Петра была крепость Азов на самом южном рукаве Дона, приблизительно в 24 километрах вверх от устья.