– Правда?

– Тед сказал, – ну, намекнул, – что в следующем году освободится место старшего посредника. Сэм Эллис уходит в отставку.

– Это хорошо.

Грег кивнул, наливая второй стакан виски. Лили видела, что его что-то беспокоит, и сильно.

– Что не так?

– Тед сказал, я в очереди на эту должность, но добавил кое-что, когда я уходил. Думаю, он пошутил, но…

– Что он сказал? – без особого энтузиазма спросила Лили. Это уже стало для нее рутиной – успокаивать мужа по вечерам. Она уже знала ответ.

Щеки Грега пошли тускло-красными пятнами.

– Он сказал, что, если бы не моя маленькая проблема, я бы стал старшим посредником уже год назад.

– Он пошутил.

– Первые пару раз, возможно. Теперь я так не думаю.

Лили взяла его за руку, пытаясь изобразить больше сострадания, чем чувствовала. Безусловно, Грег находился под колоссальным давлением, но это давление Лили могла понять умом, но не прочувствовать. Она никогда не отличалась амбициозностью. Ей было безразлично, станет ли Грег старшим-кем-угодно, пока они имели крышу над головой и вели достойную жизнь. Другие жены в клубе гордились достижениями мужей, словно застряли в школе: в те времена, если ты встречалась с защитником стартового состава, то автоматически становилась круче всех девочек в классе. Но не Лили. У Грега была хорошая работа, и он нравился начальству. Ему не угрожало увольнение. Кого волновало, если он станет самым молодым старшим посредником в истории Пентагона?

«Грега», – напомнила она себе. Но это уже не имело такого веса, как раньше. Было бы куда проще болеть за Грега, проявляй он к ней ответный интерес. Раньше дела в их браке обстояли получше: Грег хотя бы относился к ней как к отдельному человеку. Но тон изменился, и теперь вся деятельность Лили оценивалась с точки зрения главного шанса, словно она была лишь стартовым двигателем Греговой ракеты. Все эти истории из офисной жизни всегда были одинаковыми, и хотя Грег, конечно, искал успокоения, он так же ждал и одобрения дальнейших шагов. Сообщение было предельно ясным: негодная матка Лили препятствовала его карьере. Вероятность того, что проблема крылась в яичках Грега, даже не рассматривалась. Лили почувствовала поднимающийся по задней стенке горла гнев, но тут Грег наклонился вперед, опершись локтями о барную стойку, уткнулся головой в руки. Он не плакал – только не Грег, – его ненавистный отец выбил из него эту способность задолго до того, как в его жизни появилась Лили. Но он еще никогда не был так близок к тому, чтобы зарыдать.

– Грег. – Она закусила губу, пытаясь собрать все свое мужество в кулак. Она обдумывала этот вопрос дважды за первый год их брака, и Грег затыкал ее каждый раз, но сейчас, казалось, настал подходящий момент заставить его послушать. Лили потянулась и взяла его за руку. – Грег, знаешь, может, все и нормально.

Он поднял голову, глядя на нее так, словно никогда раньше не видел.

– Что?

– У многих людей нет детей. Может, это еще не конец света.

– Что ты такое говоришь? Ты же всегда хотела детей.

«Нет, не хотела! – Она отбросила слова, но они все звучали где-то на задворках сознания. – Это ты все за меня решил! Мы никогда этого не обсуждали! Ты даже не спрашивал!»

Лили сглотнула, пытаясь взять себя в руки. Это ее муж, и раньше им удавалось говорить начистоту, бывало, даже часами. Она протянула руку, касаясь волос Грега, глубоко вдохнула и продолжила:

– Грег, если у нас никогда не будет детей, я это переживу.

Он обнял ее с недоверчивым смешком.

– Ты просто так говоришь.

– Нет, не просто, – она отступила назад, заглядывая ему в глаза. – Грег, у нас все будет хорошо.

Он откинулся, глаза наполнились болью.

– Ты думаешь, я бесплоден?

– Нет, конечно, нет…

Он схватил ее за плечи, впиваясь пальцами в нежную кожу чуть повыше ключицы. Лили почти почувствовала, как проявляются синяки.

– Я не бесплоден.

– Знаю, – прошептала Лили, отводя взгляд.

Она уже чувствовала, что сжимается внутри самой себя, как ее личность ныряет за любое укрытие, которое умудряется найти. Какой смысл на чем-то настаивать, если Грег становился только хуже?

Он встряхнул ее, и Лили почувствовала, как заскрежетали зубы.

– Что?

– Я знаю, что ты не бесплоден. Ты прав. Это важно.

Он пристально рассматривал ее еще пару секунд, а потом улыбнулся, и его лицо расслабилось.

– Точно, Лил. И я знаю, что с этим можно сделать.

– Что же?

Он покачал головой, улыбаясь, едва скрываемой улыбкой мальчишки, знающего, что набедокурил.

– Сначала нужно хорошенько все изучить, удостовериться, что идея целесообразна.

Лили понятия не имела, что он обдумывает, но ей не понравилась его усмешка. Это напомнило ей университетские времена, когда братство Грега попало под следствие за нападение. Несмотря на колоссальные усилия Принстона, новость разнеслась по всем соседним кампусам. Когда Лили спросила об этом Грега, он поклялся, что не имеет к этому никакого отношения, но его глаза так же поблескивали. Юная Лили просто была недостаточно умна, чтобы заметить предупреждение.

– Доктор Дэвис говорит, шансы по-прежнему есть и очень хорошие…

– Доктор Дэвис слишком долго тянет.

Лили стояла неподвижно, чуть ли не окаменев, когда он снова ее приобнял.

– Подумай, как было бы замечательно, если бы у нас родился ребенок, Лил. Из тебя получится отличная мама.

Лили кивнула, хотя в горле словно застрял теннисный мячик. Она представила себя беременной, с ребенком Грега внутри, и волна отвращения пробежала под кожей; она задрожала, а Грег обнял ее еще крепче.

– Лил? Скажи, что любишь меня.

– Я люблю тебя, – ответила Лили, и он поцеловал ее в шею, а рукой потянулся к груди. Лили пришлось заставить себя замереть, не отпрянуть. Она не понимала, как слова, прозвучавшие настолько машинально, могли так порадовать Грега. Может, он нуждался лишь в оболочке и не обращал внимания на наполнение?

«Когда-то мне нравился этот человек», – подумала Лили.

И ей нравилось, когда они оба были юными и учились в колледже, и Лили ни черта не соображала; когда Грег покупал ей славные вещицы, и Лили казалось, что это любовь. Грег сказал, что любит ее, но его определение этого слова мутировало во что-то темное и агрессивное. Подруга Лили Сара как-то сказала, что любовь разная в каждом браке, но в тот день Сара щеголяла синяком под глазом и сама верила своей банальности не больше, чем Лили.

«Он не знает, – шептал ее внутренний голос. – Он по-прежнему не знает о таблетках».

Но это уже не утешало. Лили понимала, что не сможет принимать таблетки вечно, но некоторое время они, казалось, давали ей практически волшебную защиту, став талисманом, как и детская. Даже плохие ночи было легче пережить, зная, что какая-то ее часть находилась в безопасности, что Грег не до всего может добраться. Но она знала эту усмешку, знала слишком хорошо. Грегу почти все сходило с рук, обычно с восторженного одобрения отца, и теперь он снова затевал что-то недоброе. Что бы Грег ни планировал, становилось очевидным, что сложившееся положение дел долго не продержится. Грег уже шарил у нее под платьем, и Лили старалась не дернуться, не оттолкнуть его. Она и хотела сказать «нет» – вот уже несколько месяцев думала об этом, – но это «нет» подвело бы к разговору, к которому она еще не была готова. Что она ответит, если он спросит, почему? Она закрыла глаза, представив детскую, это тихое место, где никто не вторгался в ее жизнь, никто ни к чему не принуждал, никто…