Когда Виктория замолчала, Игорь тихонько погладил руку жены, а потом осторожно сжал её тонкие пальцы в своих заботливых руках.

Морис невольно перевёл взгляд на Мирославу. А она тем временем смотрела на тётку так ласково и тепло, что Морису захотелось похитить этот взгляд и спрятать его в своём сердце. Он перевёл дыхание.

– Спасибо, дорогая, – прозвучал голос Виктории.

Игорь сочувственно подмигнул Морису, должно быть, заметив его переживания, – в этой семье все друг друга понимают без слов.

– Даже кот, – грустно согласился с ним Миндаугас.

– Но мы тоже не лыком шиты, – приободрил его супруг Виктории, – пусть мы пока ещё не волшебники, но мы учимся.

Ответить Морису помешал нетерпеливый гудок автомобиля, и все сразу догадались, что подъехал Шура.

Морис отправился отворять ворота, а Виктория, глядя ему вслед, обратилась к племяннице:

– Хороший мальчик, ты не находишь, Славочка?

– Почему же не нахожу?! – фыркнула Мирослава. – Нахожу! Незаменимый сотрудник!

– Я не о том, – нетерпеливо сказала тётя.

– Тори, – Игорь улыбнулся жене, – твоя племянница тебя поддразнивает.

– Да уж вижу, – притворно вздохнула Виктория.

– А Морис и впрямь замечательный парень, – серьёзно проговорил Игорь.

– Наш человек, – кивнула Виктория.

– Драгоценные мои тётушка и дядюшка, – сладким голосом пропела Мирослава, – а вы не хотели бы открыть свою передачу?

– Какую ещё передачу? – не понял Игорь.

– Ну, что-то типа «Давай поженимся».

– Нет уж, это не по нашей части, – отрезала Виктория.

– Разве? – лукаво улыбнулась Мирослава.

– Мы только исключительно ради нашей деточки стараемся, – пропел, подражая сладкому голосу Мирославы, Игорь.

Мирослава расхохоталась и захлопала в ладоши.

– Чему это вы так радуетесь? Уж не меня ли аплодисментами встречаете? – раздался голос Шуры.

– Тебя, тебя, голубчик наш, – тотчас отозвалась Мирослава.

– Ну, тогда сначала накормите меня, напоите, а немного попозже спать уложите.

– Может, тебя ещё в баньке попарить? – спросил Игорь.

– Нет, в баньке не надо, а от душа, пожалуй, не откажусь. Устал как собака, – пожаловался Наполеонов. – Не провожайте, дорогу сам найду, – заявил он и скрылся в доме.

Морис тоже направился к крыльцу.

– Ты куда? – спросила Мирослава.

– Как куда?! За едой. Шура же не удовольствуется чаем. У нас там жаркое осталось и гарнир из гречки. На чью ещё долю захватить?

– Я пас! – Игорь поднял руки.

– Мы, девочки, тем более на ночь не едим, – ответила за себя и племянницу Виктория.

Когда благоухающий свежестью Наполеонов выплыл из дома, еда уже дымилась на столе. Шура сделал вид, что собирается в знак благодарности броситься Морису на шею, но тот благоразумно ускользнул от его объятий.

– Как хорошо жить не в городе! – с наслаждением выдохнул Шура, усаживаясь за стол.

Все были с ним согласны. Июньская ночь обволакивала и опьяняла. Казалось, что лиловые сумерки вот-вот зашелестят точно шёлк…

И молодая прозрачная луна казалась юной девой, укрывшейся за этим шёлком, дозволяя миру видеть только её мечтательный лик.

Наевшийся Шура удовлетворённо вздохнул:

– Спасибо этому дому! Но мы не пойдём к другому. Ребята, я останусь у вас ночевать. Не прогоните?

– Не говори глупости, – обронила Мирослава.

– Я просто кокетничаю, – сделал вид, что обиделся Шура, – надеялся, что вы меня уговаривать будете.

Кот Дон спрыгнул с кресла, на котором всё это время дремал, и протянул – мрр.

– Что он сказал? – спросил Наполеонов.

– Не дождёшься, – перевела речь кота хозяйка.

– Не верю! Он сказал: «Шурочка, дорогой, как мы счастливы, что ты с нами».

Все рассмеялись.

– Раз ты сытый и в благодушном настроении, – сказала Мирослава, – спой нам. – Она положила ему на колени гитару.

– Про своё настроение я бы не стал так говорить…

– Шурочка, не ломайся!

– Ладно, я вам сегодня спою песню про любовь.

Он пробежался пальцами по струнам гитары. Выдержал паузу и запел:

От тебя любви не скрою,

Ненаглядный ангел мой,

Если хочешь быть со мною,

Будь, пожалуйста, со мной.

На тебя молиться стану,

Опасаясь и дышать.

Может, поздно, может, рано,

Ты не сможешь устоять.

И моя любовь с тобою

Будет вечно, ангел мой.

Станешь ты моей судьбою!

Стану я твоей судьбой.

– Шурочка! Ты прелесть! – сказала Виктория, легко подплыла к нему и чмокнула в макушку.

– Тётя, ты меня опередила, – притворно вздохнула Мирослава.

Мужчины тихо зааплодировали. Наполеонов встал и раскланялся, не скрывая улыбки.

Вскоре после этого Виктория с мужем засобирались домой.

– Уже поздно, – сказала тётка, – мы поедем.

– Оставайтесь ночевать, – предложила племянница.

– Спасибо, но мы лучше домой.

Родственники распрощались и уехали.

– Я думаю, что нам тоже пора укладываться, – сказал Морис.

– Сейчас всё уберём и ляжем.

– Я сам уберу.

– Втроём мы сделаем это быстрее, – не согласилась Мирослава, – правда, Шура?

– Угу.

Они убирали со стола и обменивались с Шурой информацией.

– Что думаешь делать дальше?

– Ума не приложу! А ты?

– Думаю, что необходимо пообщаться со всеми родственниками.

– Начальство наше склоняется к тому, чтобы дело закрыть. Вроде бы всё ясно. И нет резона трепать имя великого актёра.

– Значит, доведение до самоубийства больше вами не рассматривается?

Шура пожал плечами.

– Не молчи!

– Я пока не буду закрывать дело, – ответил он, вздохнув, – но не уверен, что мне удастся оттягивать время больше двух недель.

– Попробуй потянуть месяц, – посоветовала она.

– Думаешь, стоит? Только, ради всего святого, не ссылайся на интуицию!

– Я тоже чувствую, что там что-то не так, – встрял Морис.

– Печёнкой чуешь?

– Чем, чем? – не понял Морис.

– Не обращай внимания, – посоветовала ему Мирослава, – Шура придуривается.

– А…

Глава 7

Тихий ветерок раскачивал ветви ясеней…

Лида стояла возле окна и пыталась сосредоточиться на колыхании листвы, ей хотелось верить, что шелест зелёных волн способен изгнать из её души тревогу и опасения.

Позади неё на журнальном столике лежало несколько газет и во всех было написано о таинственном самоубийстве её свёкра, некоторые из них с нескрываемым злорадством писали, что отец застрелился именно в тот день, когда к нему явился после долгой ссоры сын. А в двух газетах появились фотографии её и Сергея. И чего только там не было написано о них с мужем! Лида не сумела заставить себя дочитать до конца! Ей хотелось плакать и кричать: «Но ведь это неправда! Неправда!»

Она с ужасом думала о том, как будет переживать Сергей, когда увидит всё это. Сам он не покупает жёлтую прессу, но ведь недоброжелатели всегда найдутся и положат газету, раскрыв на нужной странице и в том месте, где она обязательно попадётся Сергею на глаза.

Лида думала, как же им пережить всё это, когда в дверь позвонили…

* * *

Мирослава собиралась договориться с Лидией Дарской о встрече по телефону. Но как раз тогда, когда она сняла трубку стационарного телефона, Морис бросил ей на стол кипу газет со словами: «Она не станет с вами разговаривать».

– Да? – Мирослава перелистала несколько страниц.

– Даже если вы скажете ей, что вы детектив, пропустив слово «частный».

– Интересно…

– Полиция не назначает свиданий ни в кафе, ни в парках, – заметил Морис.

– Много ты знаешь о методах современной полиции, – фыркнула Волгина.

– Ну-ну, – проговорил Морис и вышел из её кабинета.

Мирослава посмотрела на телефон и решила не звонить Лидии Дарской. Она вышла в приёмную:

– Я уезжаю.

– Далеко?

– К Лидии Дарской. Муж её на работе. Она одна.

– Думаете, она вам откроет?

– Конечно, ведь полиция приезжает к свидетелям для разговора без предупреждения, – с непроницаемым лицом ответила Волгина.

– Или вызывает повесткой, – отозвался он.

– Таскать в полицию в жару беременную женщину безнравственно, – заметила она на ходу.

– Надеюсь, Дарская оценит вашу заботу, – бросил ей вслед Морис и спросил: – Вы уверены, что она беременна?

– А ты не заметил этого по её фото в СМИ?

– Ну, – неопределённо протянул он и уткнулся в монитор.

Мирослава довольно быстро добралась до дома, где проживала молодая чета Дарских, оставила возле подъезда свою «Волгу» и стала