Гористые регионы имели явные преимущества для экспансионистской стратегии исмаилитов. Другой такой регион находился в Юго-Западной Персии между Кухистаном и Фарсом. Там тоже имелись необходимые условия для успеха – труднопроходимая местность, беспокойное недовольное население, сильные местные традиции верности шиитам и исмаилитам. Главой исмаилитов в этом регионе был Абу Хамза – сапожник из Арраджана, который побывал в Египте и возвратился как даи-Фатимид. Он захватил два замка в нескольких милях от Арраджана и использовал их как опорный пункт для дальнейших действий.

В то время как одни миссионеры исмаилитов укрепляли позиции в отдаленных уголках страны, другие вели религиозную пропаганду в главных центрах суннитского ислама и власти сельджуков. Именно они положили начало кровопролитию с участием лазутчиков-исмаилитов и властей сельджуков. Первый инцидент произошел в маленьком городке Сава, расположенном на северном нагорье недалеко от городов Рей и Кум, наверное, даже еще до захвата Аламута. Группа из восемнадцати исмаилитов была арестована начальником местной полиции за то, что они собрались вместе для чтения молитв. Это было их первое подобное собрание, и после допроса все они были отпущены. Затем они попытались обратить в свою веру муэдзина из Савы, который жил в Исфахане. Он не откликнулся на их призыв, и исмаилиты, боясь, что он донесет на них, убили его. По словам арабского историка Ибн аль-Асира, он был их первой жертвой. Весть об этом убийстве достигла визиря Низам аль-Мулька, который лично отдал приказ казнить зачинщика. Обвиняемым был плотник Тахир – сын проповедника, занимавшего различные религиозные должности и без суда и следствия растерзанного толпой в Кермане как подозреваемого исмаилита. Тахир был казнен в назидание всем, и его тело проволокли через рыночную площадь. Ибн аль-Асир пишет, что он был первым казненным исмаилитом.

В 1092 году сельджуки предприняли первую попытку разделаться с угрозой, исходившей от исмаилитов, с помощью военной силы. Великий султан Малик-шах, верховный правитель над всеми сельджукскими князьями, отправил две экспедиции – одну на Аламут, другую в Кухистан. Обе они получили отпор; первая – с помощью сторонников и сочувствующих исмаилитам из Рудбара и самого Казвина. Джувейни приводит рассказ исмаилитов о победе: «Султан Малик-шах в начале 485/1092 года послал эмира по имени Арсланташ изгнать и уничтожить Хасан-и Саббаха и всех его сторонников. Этот эмир встал перед Аламутом в Джумаде I (июнь – июль 1092 г.). В то время у Хасан-и Саббаха были в Аламуте не более 60–70 человек, и их запасы были невелики. Они питались тем немногим, что у них было, чтобы выжить, и продолжали сражаться с осаждающими. Один из даи Хасана по имени Дихдар Бу-Али, прибывший из Зувары и Ардистана, жил в Казвине, некоторые жители которого были его новообращенными. Аналогично в районе Талакана и Кухи-Бара и городе Рей многие люди верили пропаганде Саббаха. И все они обратились к человеку, который поселился в Казвине. Хасан-и Саббах обратился к Бу-Али за помощью, и тот всколыхнул множество людей из Кухи-Бара и Талакана и отправил им оружие и военное снаряжение из Казвина. Около трехсот человек пришли на помощь Хасан-и Саббаху. Они бросились в замок Аламут, а затем с помощью гарнизона и некоторых людей из Рудбара, поддерживавших связь с ними за стенами замка, однажды ночью в конце месяца Шабана (сентябрь – октябрь 1092 г.) неожиданно напали на армию Арсланташа. Благодаря божественному провидению армия была обращена в бегство и, оставив Аламут, возвратилась к Малик-шаху». Осада с центра исмаилитов в Кухистане была снята, когда пришла весть о смерти султана в ноябре 1092 года.

Тем временем исмаилиты добились своего первого большого успеха в искусстве убийства по политическим мотивам. Избранной ими жертвой стал сам всемогущий визирь, чьи усилия, направленные на то, чтобы «остановить гной мятежа и удалить вирус бездействия», сделали его самым опасным врагом. Хасан-и Саббах тщательно разработал план. «Наш господин, – пишет Рашид аль-Дин, – следуя советам и, без сомнения, проверив свой источник в среде исмаилитов, расставил западни и ловушки, чтобы поймать с их помощью в сети смерти и погибели, в первую очередь, такую крупную дичь, как Низам аль-Мульк, и этим он прославился и стал широко известен. Благодаря плутовской хитрости и лжи с помощью коварных приготовлений и вводящего в заблуждение помрачения сознания он заложил основы действий фидаев и вопросил: „Кто из вас освободит это государство от зла по имени Низам аль-Мульк Туси?“ Человек, которого звали Бу-Тахир Аррани, приложив руку к груди в знак принятия этой миссии и следуя дорогой греха в надежде достичь блаженства мира иного, в ночь на пятницу 12-го числа месяца Рамадана года 485 [16 октября 1092 г.] в районе Нихаванда на подступах к Сане подошел в облике суфия к паланкину Низама аль-Мулька, которого несли из дворца для аудиенций в шатер его женщин, и ударил его ножом, после чего претерпел мученическую смерть. Низам аль-Мульк был первым человеком, убитым фидаем. Наш господин – да воздастся ему по заслугам – сказал: „Убийство этого дьявола – начало пути к блаженству“».

Это было первое в длинной череде подобных нападений, которые как преднамеренные акты устрашения несли смерть монархам, князьям, полководцам, правителям и даже богословам, осуждавшим учение исмаилитов и оправдывавшим уничтожение тех, кто его проповедовал. «Их убийство, – сказал один такой правоверный оппонент, – более законно, чем дождевая вода. Долг султанов и царей побеждать и убивать их и очищать поверхность земли от всего того, чем они ее загрязнили. Нельзя ни общаться, ни дружить с ними, ни есть мясо, порубленное ими, ни вступать с ними в брак. Пролить кровь еретика более похвально, чем убить семьдесят греков-неверных».

Для своих жертв ассасины были преступниками-фанатиками, вступившими в заговор против религии и общества. Для исмаилитов – элитными подразделениями в войне с врагами имама. Убивая угнетателей и узурпаторов, они этим предоставляли последнее доказательство своей веры и верности и заслуживали немедленное и вечное блаженство. Сами исмаилиты называли реального убийцу словом fida’i (ярый последователь). Сохранилось занятное стихотворение исмаилитов, восхваляющее их храбрость, верность и самоотверженную преданность. В исмаилитских хрониках Аламута, процитированных Рашидом аль-Дином и Кашани, есть список убийств, в котором приведены имена жертв и их благочестивых палачей.

Формально исмаилиты были тайным обществом, в котором существовали система клятв и посвящений и ступенчатая иерархия рангов и знаний. Тайны хранились хорошо, и информация о них – отрывочная и путаная. Ортодоксальные полемисты изображают исмаилитов как шайку лживых нигилистов, которые обманом вели слепо доверявших им людей по ступеням деградации, на последней из которых они открывали им весь ужас их неверия. Летописцы исмаилитов видели в секте хранителей священных тайн, постичь которые верующий мог только после долгой подготовки и обучения с поэтапными церемониями посвящения. Слово, которым обычно называли организацию этой секты, – da‘wa (на персидском da‘vat) означает «миссия» или «проповедь»; ее агенты – da‘is (даи), или миссионеры, буквально «требующие», – составляют нечто вроде касты возведенных в сан священников. В более поздних летописях исмаилитов они по-разному разделены на высокопоставленных и рядовых проповедников, учителей и лиценциатов. На самой нижней ступени посвященных стоят mustajibs – буквально «отвечающие»; над ними – hujja (на персидском hujjat), или «недоступный», старший даи. Слово jazira (остров) используется для обозначения территориальной или этнической области, на которую распространяется власть даи. Подобно другим исламским сектам и орденам исмаилиты часто называют своих религиозных вождей словом «старец» (у арабов – шейх, у персов – пир). Слово, которым обычно называют членов секты, – rafiq (товарищ).