В 1094 году исмаилиты пережили серьезный кризис. Халиф-Фатимид аль-Мустансир, тогдашний имам и глава веры, умер в Каире, оставив нерешенным вопрос престолонаследия. Исмаилиты в Персии отказались признавать его преемника на троне Египта и заявили, что по праву наследником должен быть изгнанный им старший сын Низар. До этого раскола их организация в Персии, по крайней мере формально, находилась под высшей властью имама и главного даи в Каире. Хасан-и Саббах был их представителем – сначала заместителем, а затем преемником даи Абд аль-Малик ибн Атташа. Теперь наступил полный разрыв, и с той поры персидские исмаилиты не пользовались поддержкой и не находились под властью своих бывших владык в Каире.

Ключевой проблемой была личность имама – центральной фигуры во всей богословской политической системе исмаилитов. Низар был законным имамом после аль-Мустансира, но был убит в тюрьме в Александрии; поговаривали, его сыновья были убиты вместе с ним. Некоторые сторонники Низара утверждали, что он не погиб, а находится в тайном месте и вернется как Махди, то есть род имамов закончился. Это учение не сохранилось. Неизвестно, что говорил по этому поводу Хасан-и Саббах своим последователям, но позже была принята доктрина, что звание имама перешло к внуку Низара, который был тайно привезен в Аламут. По одной версии, он был младенцем, контрабандой перевезенным из Египта в Персию; по другой – беременная наложница сына Низара была доставлена в Аламут, где и родила нового имама. Сторонники Низара верили, что все это хранилось в строжайшей тайне в то время и стало известно лишь много лет спустя.

Отсутствие явного имама и урегулирование, необходимое ввиду разрыва с Каиром, не остановили исмаилитов и не помешали их деятельности в Персии. Напротив, воспользовавшись временной смутой в государстве сельджуков в последние годы XI и первые годы XII века, они распространили свою деятельность на новые регионы.

Одна из таких акций – захват замка в Восточном Эльбурсе в 1096 году – произошла в полном соответствии с их предыдущими действиями. Из Аламута были высланы лазутчики в Дамган, где вел свою работу Хасан, прежде чем перебраться в Дайлам. Огромную помощь им оказал правитель Дамгана Музаффар, тайный приверженец исмаилизма, который был обращен лично самим Абд аль-Малик ибн Атташем. Южнее Дамгана находился замок Гирдкух, который своими крепкими стенами и местоположением прекрасно подходил для целей секты, и Музаффар стал прикладывать усилия, чтобы она его заполучила. Выдавая себя за лояльного чиновника, он уговорил эмира сельджуков, своего начальника, попросить Гирдкух у султана и назначить его туда комендантом. Эмир и султан согласились, и Музаффар таким образом завладел Гирдкухом. Пользуясь властью и, вероятно, за счет эмира он отремонтировал и укрепил этот замок и создал в нем запас продовольствия и ценностей. И когда все его приготовления были закончены, он объявил себя исмаилитом и последователем Хасан-и Саббаха. Музаффар правил замком сорок лет. Замок Гирдкух, возвышающийся над главной дорогой из Хорасана в Западный Иран и близко расположенный к центрам, поддерживавшим исмаилитов в Восточном Мазендеране, значительно усилил стратегическое положение растущей исмаилитской державы.

Приблизительно в это же время исмаилиты добились гораздо более неожиданного успеха – захватили крепость Шахдиз, стоящую на горе рядом с большим городом Исфаханом – резиденцией султана сельджуков. Лазутчики исмаилитов долго трудились в этом городе. Там жил Абд аль-Малик ибн Атташ, но бежал, когда его обвинили в приверженности шиизму. Борьба нового султана Беркьярука со своими единокровными братьями и мачехой дала им новый шанс, и они установили в Исфахане царство террора, который закончился, только когда жители города восстали против них и перебили их. Аналогичные вспышки народного насилия против исмаилитов происходили и в других персидских городах.

Нового успеха добился в Исфахане Ахмад, сын Абд аль-Малик ибн Атташа. Когда его отец бежал из города, Ахмаду разрешили остаться, так как считали, что он не разделяет религиозных взглядов своего отца. Однако он был тайным приверженцем дела исмаилитов. Персидский историк пишет, что тот нашел себе должность школьного учителя для детей солдат гарнизона крепости Шахдиз, которые были – что важно – наемниками из Дайлама. Таким способом он втерся к ним в доверие и перетянул на сторону исмаилитов. Так он сумел завладеть этой крепостью. Согласно другой, более прозаической версии, он втерся в доверие к коменданту, стал его правой рукой и преемником после его смерти. Чуть позднее исмаилиты заполучили второй замок неподалеку от Исфахана под названием Халинджан то ли путем захвата, то ли уступки – это неясно. Одна выдуманная история, которую летописцы любят рассказывать об исмаилитах, гласит, что некий плотник подружился с командиром гарнизона и устроил пир, на котором весь гарнизон перепился.

Султан Беркьярук, ставший в 1092 году преемником Малик-шаха, был полностью поглощен борьбой со своим единокровным братом Мухаммедом Тапаром, которого поддерживал его родной брат Санджар. В лучшем случае султан мог уделить немного внимания и отправить небольшой контингент войск против исмаилитов. В худшем – он или некоторые из его помощников были готовы терпеть акции исмаилитов против его врагов и даже, возможно, иногда осторожно просить их о помощи. Так, представители Беркьярука в Хорасане заручились поддержкой исмаилитов Кухистана в борьбе против фракции своих соперников. В почетном списке убийств, представленном в хрониках Аламута, записаны почти пятьдесят убийств, совершенных во время правления Хасан-и Саббаха, и этот список начинается с Низама аль-Мулька. Более половины их относятся к этому периоду, и некоторые жертвы были сторонниками Мухаммеда Тапара и противниками Беркьярука.

Летом 1100 года Беркьярук нанес поражение Мухаммеду Тапару, и тому пришлось отступить в Хорасан. После этой победы исмаилиты стали более смелыми и напористыми и даже проникли в придворную среду и армию Беркьярука. Они перетянули на свою сторону многих солдат, а тем, кто им сопротивлялся, угрожали убийством. «Ни один полководец и ни один офицер, – пишет арабский хронист, – не осмеливался выходить из дома без доспехов; они надевали их под одежду, и даже визирь Абул-Хасан носил под платьем кольчугу. Высшие офицеры султана Беркьярука просили у него разрешения являться к нему вооруженными из страха нападения, и он дал им такое разрешение».

Растущие угроза и наглость исмаилитов, а также гнев его сторонников, вызванный его самоуспокоенностью или еще чем похуже, наконец заставили Беркья-рука принять меры. В 1101 году он, по-видимому, заключил соглашение с Санджаром, который все еще правил в Хорасане, о совместных действиях против врага, который угрожал им обоим. Санджар послал большое, хорошо вооруженное войско под командованием своего главного эмира в исмаилитские регионы Кухистана, где это войско разорило сельскую местность, а затем осадило Табас – главную цитадель исмаилитов. Используя баллисты, солдаты почти полностью разрушили стены и чуть не захватили крепость, но исмаилиты подкупили эмира, и тот снял осаду и увел войско. Они получили возможность отстроить, заново укрепить Табас, чтобы отразить следующее нападение, которое произошло тремя годами позднее, когда эмир повел новую армию в Кухистан, к регулярным частям которой присоединились добровольцы. На этот раз война была успешной, но, что удивительно, незавершенной. Сельджуки завоевали и разрушили Табас и другие замки исмаилитов, разграбили их поселения и обратили в рабство некоторых их жителей, а затем ушли, взяв с них клятву, что «они не будут строить замок, покупать оружие и звать людей присоединяться к их вере». Многие считали, что эти условия слишком мягкие, и осуждали за них Санджара. Разумеется, вскоре исмаилиты снова упрочились в Кухистане.