– Она всегда носит стеклянные туфельки.

– Только по вторникам, – ответила я, – а не по субботам.

– Возьми вот эти, – сказала тётя Ви, сдерживая смех и протягивая мне пару чёрных, заляпанных грязью резиновых сапог, которые оказались мне почти впору.

Я впервые оказалась на улице после своего приезда и в сумерках успела заметить, что дом окружает двор в форме подковы. С длинных сторон этой подковы находились сам дом, конюшни и сарай с сеном, а с короткой стороны был сад за стеной. Окон с наружной стороны не было, единственным выходом с участка оказались узкие ворота.

– Здесь действительно как в крепости, – заметила я.

– Да, дом был построен шестьсот лет назад для защиты от мародёров и снежных бурь. Теоретически никто не может сюда проникнуть, кроме как через ворота.

Мы нагрузили тачку, вышли со двора и направились по тропе, ведущей в гору.

Жёлтый свет зимних сумерек падал на жухлую траву, пока мы, спотыкаясь, брели между высокими стенами. Здесь были проложены маленькие железнодорожные рельсы, ведущие к самой вершине горы.

– Что это такое? – спросила я.

– Это для вагонеток, – коротко ответила тётя Ви и не стала больше ничего объяснять.

– Ясно, – ответила я и пнула ржавый рельс, наполовину скрытый землёй.

Мы слышали лишь крики птиц. Никаких вертолётов, никаких машин. Тишина почти оглушала, и у меня появилось такое чувство, словно за мной следят. Возможно, выйти на улицу было не очень хорошей идеей.

В небе кружила большая птица. Может быть, это она следила за нами.

Мы шли вперёд, собаки крутились у ног, нарушая тишину.

Одна собака повернула назад и побежала рядом со мной. Она казалась почти дружелюбной.

– Ты ей нравишься, – заметила тётя Ви.

– Правда? Как её зовут?

– Меган. Она самая быстрая из трёх. – Тётя Ви взъерошила коричневую шерсть на загривке у собаки. – А твоя сестра? Какая она? – спросила она, открывая ворота на поле.

– Она любит фигурное катание и лак для ногтей, – ответила я. – Мы разные, но неплохо ладим.

– Наверное, это было ужасно, когда её похитили, – продолжала тётя Ви.

– Да.

– А ты? Что ты любишь делать?

– Встречаться с друзьями и чинить разные вещи.

– Например?

– Всё механическое, например двигатели, – ответила я.

– Ничего себе! – рассмеялась тётя Ви.

– Дедушка любит всё чинить, и я помогаю ему. Мне нравится возвращать старые вещи к жизни.

– Конечно, я и забыла, что это его хобби. Олли тоже любит всё чинить. У него есть древний крошечный бульдозер, не такой, как эти современные громадины, которые можно увидеть на дороге. У него и прицеп есть. Олли обожает с ним возиться.

Мы продолжали взбираться наверх. Начало темнеть.

– Он весь год чинил его. Всё лето. Он был настроен очень решительно. Но Олли всегда такой упрямый.

– А где он? Я не видела ничего такого на ферме.

– О, на вершине горы, в шахте. Между нами говоря, я не думаю, что он нормально работает, но не хочу спрашивать. – Тётя Ви засмеялась. – С Олли бывает нелегко.

– Это точно, – вполголоса произнесла я.

– Отец немного разочаровал его, и ему здесь очень одиноко.

– Ясно, – ответила я, стараясь вызвать у себя сочувствие к Олли, но у меня не вышло. – Значит, вы не знаете, что не так с этим бульдозером?

– Он не заводится, хотя я уверена, что Олли починил всё, что только можно, и он целыми часами просиживал в интернете, пытаясь выяснить, почему бульдозер не работает.

У меня в кармане завибрировал телефон.

– Появился сигнал! – сказала тётя Ви, засовывая руку в свой карман.

Мы обе молча прочитали сообщения. Жёлтый свет экранов казался очень ярким в зимних сумерках.

Как ты? Я скучаю!:) – сообщение от Зары.

Я тоже по тебе скучаю, но со мной всё в порядке. Есть новости? Пожалуйста, спроси дедушку, как завести старый бульдозер? Всё уже починили. Не заводится. Ответь мне по электронной почте, – ответила я

Что?!

Просто спроси у него XXХ.

Я проверила, не удастся ли войти в гугл, но телефон завис, и я сдалась.

Когда мы добрались до вершины горы, я увидела овец: рогатые и пушистые коричневые шары с неопрятной свалявшейся шерстью под хвостом. Они заблеяли при нашем приближении и сгрудились у ворот, тыкаясь носами в охапки сена. Кажется, собаки их совершенно не беспокоили.

– Это порода соэй. Очаровательные животные и довольно редкие. Но они очень выносливые. Горные овцы.

– Похожи на коз, – заметила я.

– Это точно, но, уверяю тебя, это овцы. А теперь потряси сено и разбросай его вдоль стены, иначе его получат только самые задиристые.

Овцы ринулись к еде, выхватывая пучки сена из охапок, толкаясь и даже вырывая сено друг у друга изо рта. Они оказались довольно милыми.

– Они почти всё съели, – заметила я. – Разве они не едят траву?

– Едят, – ответила тётя Ви, – но в это время года её мало, поэтому мы даём им сено каждый день. С ними ужасно много хлопот, но они хорошо пасутся вместе с лошадьми, и их так мало, что я считаю своим долгом сохранить это стадо. К тому же баранина очень вкусная.

– Я не ем мясо.

– Да, я забыла. Напомни мне сегодня вечером приготовить тебе что-нибудь другое.

Мой телефон снова зазвонил. Я посмотрела на экран.

Дедушка сказал, что надо ударить по топливному насосу молотком?!?!!

– Не волнуйтесь, меня вполне устроят овощи, – ответила я, рассеянно думая о молотках и бульдозерах.

– Это не проблема, – сказала тётя Ви, взяла последнюю охапку сена и разбросала её по полю. – Я что-нибудь придумаю.

Но она ничего не придумала, потому что к ужину подали четыре тарелки с лазаньей. Лазанья была с мясом. Мы ели почти в полной тишине, и я ковырялась в своей тарелке. Я могла есть сыр, и теперь пыталась отделить верхний слой пасты от мяса. У него был мясной вкус, но я всё равно его проглотила. Я ужасно проголодалась.

Сержант Льюис жадно ел лазанью и болтал о всякой ерунде. Вероятно, молчание, особенно со стороны Олли, действовало ему на нервы, и хотя у него был приятный валлийский акцент, бессмысленные местные сплетни нам скоро наскучили.