— Всё правильно. Это я ей велел так сделать.

— Вот поэтому я не могу ей позвонить.

С шумом опускаю ладонь на стойку и администратор тихонько ойкает, округляя глаза.

В моём взгляде бушует огненное пламя, которое без труда вспарывает эту малышку за стойкой рецепшен. По спине бегут колючие разряды, и я понимаю, что эта дурёха мне что-то недоговаривает.

Идиотка…

— Она что, давно уехала?

— Часа три назад.

— Как это?

Отступаю на шаг назад, отчаянно соображаю, что же произошло. Значит, супруга продолжает брыкаться, и теперь она решила сбежать, не дожидаясь моего возвращения.

Вот ненормальная баба!

В душе поднимается фонтан негодования, ослепляющий мои глаза и приводящий в настоящее бешенство.

— Она была с чемоданом. Закрыла бронь, даже денег назад не попросила, и уехала.

— Ещё бы, это же мои деньги! Она никогда их не считала, ведь в жизни ни дня не работала!

Рычу, отчаянно соображая, что я должен предпринять, и разворачиваюсь на каблуках, направляясь к выходу.

— Подождите!

Девчонка бежит за мной, держа в руках какой-то прямоугольник, и вручает в руки, приседая при этом:

— Вот, она просила вам передать.

— Спасибо.

Выхожу из отеля, сжимая в руках конверт с изображением лебедей, и прыгаю за руль. Что ж, там, наверняка, какое-то слезливое послание, как она меня любит и как хочет снова со мной быть. Это же Марина. Она всегда меня обожала.

По-другому и быть не может.

Иначе, зачем этот красочный конвертик в сердечках?

Раскрываю конверт, и мне на колени выпадает лист «в клеточку», с рисунком, который супруга нарисовала обычной шариковой ручкой. Впрочем, рисунком это можно назвать с натяжкой. Потому как на листе изображён довольно-таки неприличный жест со стоящим вверх среднем пальцем руки.

Фак.

Багровея, кидаю рисунок на пассажирское сидение.

Значит, моя жёнушка вовсе не хочет примирения, а решила ещё больше усугубить конфликт. Что ж, она не знает, с кем связалась, потому что я — теперь её самый главный враг, и я обязательно её найду. Она покорится. По-другому и быть не может.

Или я не Даниил Лебедев.

Опускаю стекло автомобиля, с наслаждением вдыхая тёплый вечерний воздух, и постепенно успокаиваюсь.

Ну, что я так разгорячился? Хочет Марина поиграть в кошки — мышки, поиграем. Только эта пушистая мышь забыла, что все ниточки — в моих руках, и без меня ей ни за что не справиться.

Глупая, глупая мышка.

На что она сейчас жила, чем расплачивалась в отеле? Правильно — моими деньгами. И если на её карточку перестанут течь деньги, то она совсем скоро останется без гроша в кармане, и прибежит ко мне просить милостыню.

Значит, нужно это ускорить.

Ну, не будет же она голодать? Нет, она — мать, ей надо кормить своего ещё нерождённого отпрыска. Ей нужно покупать одежду, средства гигиены, косметику. Лекарства, не дай Бог.

А всё это — огромные бабки, которые эта идиотка брала из моего кармана, особо не задумываясь при этом, откуда они там берутся. Ведь она, в отличие от меня ни дня в своей жизни не работала. Нет, я просто подобрал её практически голую и привёл в свой дом. Отмыл, одел и поставил рядом, рука об руку.

И теперь эта неблагодарная не хочет закрыть глаза на мои интрижки? Вздумала тягаться со мной? Показать, что она тоже что-то может?

Ну ладно. Пусть потрепыхается.

А я посмотрю.

Как назло, все банки уже закрыты. Но завтра же с утра я отправлюсь к финансистам — попробую заблокировать карточку жены или хотя бы поставлю запрет на постоянное пополнение её карты с моего счёта в банке.

И всё. Без моих денег она ничего не сможет сделать.

Завожу мотор, выжимая сцепление, и прикрываю окно. Злость — плохой советчик. Но завтра, на холодную голову я обязательно придумаю, как мне найти Марину.

И побыстрее.

Даниил

*****

Вхожу в отделение банка, улыбаясь белозубой улыбкой, и тотчас направляюсь в кабинет управляющего — мои вопросы решаются именно на этом уровне, и никак не меньше.

— Вас ожидают?

Секретарша в приёмной скользит по мне внимательным изучающим взглядом, сразу же прикидывая примерную стоимость моей одежды, и изучает свой ежедневник, очевидно соображая, внесён ли мой визит в запись.

Я сверкаю голливудской улыбкой, непринуждённо высовывая золотые «роллексы» из-под рукава пальто, и обдаю девушку свежим запахом мяты, игриво подмигивая при этом.

— Нет, но я не должен записываться заранее.

— У Игоря Петровича через пять минут совещание. Он не сможет вас принять.

Секретарь спокойно откладывает ежедневник, и выжидательно прокатывается по моему телу вниз — вверх, очевидно, давая понять, что разговаривать со мной больше смысла не имеет.

Но я не привык так легко отступать, причём перед девчонкой, которая отчего-то не впечатлилась моей природной харизмой и белозубой улыбкой.

Парадокс просто.

Может, я старею и теряю при этом хватку?

Сначала жена, с которой я прожил пять лет, вздумала взбрыкнуть, а теперь вот моя улыбка не производит на незнакомую девчонку никакого впечатления.

Раньше все женщины, начиная от юных нимфеток и заканчивая пожилыми матронами, просто падали к моим ногам увидев лишь благосклонную улыбку в их адрес. Да они были готовы ноги в кровь сбить, только бы исполнить то, о чём я попрошу.

А сейчас?

Очень странно.

И даже как-то … обидно.

— Передайте, что приехал Лебедев. Думаю, ваш начальник сразу же освободится.

Церберша спокойно кивает, удаляясь по коридору, соблазнительно виляя при этом задом. Я бы с удовольствием попробовал его на ощупь прямо сейчас, в этой приёмной.

Хм, неужели я не произвёл на неё никакого впечатления? Или, она настолько преданна боссу? Трахается только с ним?

Растерянно гляжу вслед секретарше, и выдыхаю. Неприятный инцидент, конечно. Если так пойдёт дальше, моим уделом будут только толстые пятидесятилетние женщины.

Наконец, церберша возвращается и благосклонно кивает:

— Проходите.

Выдыхаю, направляясь по коридору. Ну, наконец-то. Надеюсь, с управляющим проблем не будет.

*****

— Я вас правильно понял? Вы хотите, чтобы мы заблокировали карту вашей супруги?