Да сверх того надо учитывать и Сазерлинга. Инвестиционные банкиры стали притчей во языцех тем, что на вопрос, когда надо что-то сделать, неизменно отвечают: «Вчера». Если заставить Тэйера обождать, Сазерлинг будет вне себя, а такой стратегией в первачи не выбьешься. Банкиры могут подкинуть рекомендацию кому угодно, не только мне. А мои коллеги по ОФЛ с радостью похватают бормашины и начнут бурить каналы до голого нерва, только бы заграбастать обладателя чистых активов уровня Тэйера.

Сто миллионов – размер что надо, это вам не хухры-мухры.

* * *

Утро четверга наступило уж чересчур рано. Полиция оставила мне голосовую почту где-то вчерашней ночью. Пребывая в растрепанных чувствах, я был совершенно не готов к встрече и разговорам с ними. Я сидел в одной из наших переговорных, обшитых красным деревом и кожей, улыбаясь Тэйеру и обдумывая, с чего бы начать.

Обычно все вводные встречи начинаются на один манер. Начинаем с невинного трепа на два такта и минут десять кружим по танцплощадке, пока я нащупываю общие интересы и оцениваю индивидуальный обмен веществ клиента.

Далее я выкладываю презентации толщиной в добрый дюйм с глянцевыми образчиками и всяческими завлекаловками из маркетингового арсенала фирмы. Презентации можно скроить под специфический запрос. Наш выбор тем практически безграничен. Коллары с нулевой ценой{32} и пут-спрэд коллары, портативные альфа, продолжительность облигаций или коэффициенты корреляции – у нас найдется что-нибудь таинственное для каждого. Графики СКК выглядят великолепно, а наша профессиональная лексика звучит достаточно заумно.

К сожалению, скомпилировать презентацию времени не было. Да сверх того я не смог загнать свое горе в бутылку и покопаться в подноготной компании Тэйера. В том-то и проблема. Важно было апеллировать к комфортной зоне Тэйера, к тому, в чем разбирается он, а не я. Причина: за пределами Нью-Йорка Америка Уолл-стрит не доверяет. Чего ж еще ждать после фиаско субстандартных ипотек?

Никакой презентации. Никакой подготовки. В это утро четверга я чувствовал себя голеньким. Несмотря на уйму встреч за все эти годы, несмотря на все выигранные у «Голдмана» и «Меррилла» бизнесы и надранные задницы, перед встречей с очередным перспективным клиентом у меня по-прежнему начинается мандраж. Спортсмены, удостоенные всех возможных титулов, часто блюют перед серьезными матчами. Первая встреча с богатым потенциальным клиентом вызывает такую же тревогу даже у топ-продюсеров.

Сто миллионов – это размер, размер что надо.

Наверное, Тэйер ощутил мою нерешительность – верный признак новичка, – потому что покончил с любезностями разом. И перешел в атаку. Худой, подтянутый мужчина с копной черных волос, он бесстрастно поглядел на меня сквозь свои очки без оправы, бросил взгляд на часы и объявил:

– У вас сорок пять минут.

Запланировал встречу, подумал я про себя.

– Времени хоть отбавляй, – ответил я, обрадовавшись, что игра началась. Мандраж тотчас закончился, уступив место уверенности, приходящей с опытом и годами выучки. Как ни крути, а опыт никакими глянцевыми презентациями и изнурительными исследованиями не заменишь.

Тэйер никаких перемен не заметил. Он напустил на себя вид, который CEO достают из шкафа, когда хотят выказать полнейшее отсутствие заинтересованности.

– К нам никто не присоединится? – В его голосе прозвучало обвинение, а не вопрос.

– Нет.

– В «Голдман Сакс» со мной беседовала дюжина человек. То же и в «Меррилл», «Морган» и «Леман». Ваши конкуренты всякий раз набивали комнату инвестиционными управляющими, командами специалистов по хеджированию и даже главными стратегами.

Тэйер в тонкостях изучил изящное искусство ставить людей навытяжку. Он побарабанил пальцами по столу.

– Если для вас главное – поголовье, – невозмутимо ответил я, – сейчас тут будет половина фирмы. Но для сорокапятиминутной встречи я бы этого не рекомендовал.

– Уже сорокаминутной. – Оплеуха. – Вы разве не хотите, чтобы я ознакомился с потенциалом вашей фирмы? – Оплеуха. Даже сидя в кресле, он высился надо мной, как боксер, только что уложивший противника на пол.

– Проблема с комнатой, битком набитой пиджаками, – парировал я, – в том, что они наступают друг другу на горло, пытаясь изречь что-нибудь умное. Никто не слушает. Я вот в толк не возьму, какой для вас навар в том, что все цапаются ради возможности высказаться. – Оплеуха.

– Мне это нравится, – раздумчиво обронил Тэйер. Порой изменить динамику встречи можно простым тычком в корпус. – Правду говоря, ваши банкиры сообщили мне все, что нужно знать об СКК, – продолжал он, разогреваясь для дискуссии, сдавая позиции. – Меня больше волнует, что делать теперь. Мои деньги связаны в частных акциях, и как только мы пойдем в публичку, времени на оценку консультантов у меня уже не будет. Мне ведь надо когда-то и бизнесом управлять.

– У вас есть дети? – Именно этого вопроса я и боялся, как непосредственной увертюры к финансовым вопросам, касающимся смерти. Но не спросить я не мог. Уж такая моя работа.

– Двое. Дочь. Восемнадцатилетняя. А ее младшему брату пятнадцать.

– А как вы относитесь к налогам?

– На слово из трех букв.

Самое время для охотничьих историй – верный способ зарекомендовать себя видавшим виды ветераном. Ни один из тех, у кого есть деньги, не захочет играть роль боксерской груши для фондовых брокеров, едва начинающих свою карьеру.

– Несколько лет назад, – начал я, – один из моих клиентов вложил тридцать процентов своих активов в аннуитетный траст нераспределенной прибыли жертвователя{33}. По моему предложению он сделал вклад перед выходом на публику.

– Анну… как? – переспросил Тэйер, делая пометки в блокноте с логотипом СКК, взятом со стола.

– Сокращенно GRAT. Во всяком случае, его тридцать процентов соответствовали одному миллиону долларов, пока компания была частной. После IPO акции полезли вверх. Когда продажи прошли, те же тридцать процентов потянули пятьдесят миллионов долларов.

– Вы только что установили планку для моей сделки, – оживился он, пуская слюнки от подобной перспективы. – И в чем же смысл этого GRAT’а?

– CEO не заплатил ни цента налогов на дарение.

– А что с налогами на рост капитализации?

– Их он платит по-прежнему. Но тут начинается магия цифр. После уплаты налогов на рост капитализации после продаж у этого CEO осталось сорок миллионов долларов. Деньги по-прежнему в GRAT’е и за рамками имущества. Если бы он умер и с ходу оставил детям эти сорок миллионов, с его имущества пришлось бы отдать на налоги в районе шестнадцати миллионов долларов. – Я выдержал паузу, чтобы смысл слов дошел до его сознания, и добавил: – Но только не теперь.