Тэйер моргнул раз, потом другой.

– Вы сэкономили ему шестнадцать миллионов долларов! Готов поспорить, при встрече с вами он падает на колени.

– Порой самые важные решения – как раз те, которые вы принимаете, прежде чем инвестировать первый доллар.

Сняв очки, Тэйер рассеянно принялся протирать их галстуком.

– А сколько времени уйдет на подготовку этих GRAT’ов?

– Вам нужен адвокат по трастам и недвижимости. Я работаю с лучшими.

– Хорошо, – отозвался он. – Ну, что еще нам надо обсудить?

Тэйер задержался дольше, чем на 45 минут. Два часа спустя я закруглил дело росчерком в строке для моей подписи.

– Моя работа – предоставить вам лучшее, что есть на Уолл-стрит. – Тяжелая пауза. – И в то же время защитить вас от нее.

Для заключения сделки нет ничего лучше, чем резкий росчерк. Циники выглядят прозорливыми и закаленными бойцами.

Тэйер подписывать не стал. Еще ни один обладатель 100 миллионов долларов не подписал ни одного документа на первой же встрече. Но сказал он именно то, что и требовалось.

Мне бы следовало ликовать. Новый перспективный клиент. Мощный старт. Денежки на горизонте. Поймите меня правильно: мной движут не деньги. Куда больше меня заводит сама игра, помощь клиентам, сокрушение конкурентов, новые и новые победы. Я понимаю, почему римские воины посыпали руины Карфагена солью. Однажды я и сам надеюсь посыпать солью «Голдман Сакс».

Однако трепет предвкушения новых перспектив как-то меня не коснулся. После похорон Чарли я все ломал голову, в порядке ли он оставил свои дела. В том-то и проблема, когда три акулы застают кого-то врасплох на глазах у пятисот перепуганных людей. Рассмотреть со своим финансовым консультантом все сценарии «а что, если» нечего и думать. А Чарли клиентом не был. Никогда. Он был моим другом. И всё.

Вот вам и новые и новые победы.

Чарли тоже был профессионалом. Он знал все уловки, владел всем инструментарием, чтобы позаботиться о Сэм, не работавшей уже много лет. Впрочем, никто не хочет думать о смерти, если только не возникает повод. А этим поводом, по моему опыту, выступают дети. Дети всегда выступают катализатором в трудных решениях. Дети сталкивают родителей с мертвой точки. И хотя детей у Келеменов не было, Чарли был уж чересчур одержим мелочами. Он ни за что не покинул бы Сэм на произвол судьбы.

Он был буквально помешан на том, чтобы держать все деньги под контролем.

С помощью уныния в топ-продюсеры не пробьешься. Да и не удержишься в них. Моя профессия – приносить радость, что бы ни сулил тебе день.

Твой ассистент по продажам, свежевылупившийся из колледжа, принимает распоряжение «покрыть» 20 тысяч акций и покупает опционы «колл» по страйк-цене 25 долларов вместо того, чтобы продать их. Четыре месяца спустя ты обнаруживаешь на счету клиента 40 тысяч акций, потому что они опустились ниже 25 долларов, чем инициировали автоматическую покупку. В результате вы купили 20 тысяч акций по 25 долларов вместо того, чтобы продать их, но теперь акции рухнули до 21 доллара. С нарастающим ужасом ты сознаешь, что погрешность составляет 160 тысяч долларов, 40 тысяч акций по четыре доллара с каждой, и дефицитом придется давиться лично тебе, потому что за торговые ошибки фондовые брокеры платят из собственного кармана. Вот тут-то клиент звонит и спрашивает:

– Как дела?

– Шикарно!

Твой юридический департамент просматривает документы на некий коллар с нулевой ценой – технику хеджирования, дающую твоему клиенту возможность избежать катастрофического ущерба на двух миллионах акций и удержать дополнительный апсайд. Бумаги крайне волатильны, и пока тянется выматывающее кишки ожидание, когда законники дадут добро, акции падают ниже пороговой цены, с которой ты уполномочен действовать. К твоей досаде, сделка пролетает, а вместе с ней и возможность прикарманить 300 тысяч долларов. Вот тут-то клиент звонит и спрашивает:

– Как дела?

– Шикарно!

Три акулы сожрали твоего лучшего друга. А когда ты хочешь найти утешение у собственной жены, то вспоминаешь, что она тоже мертва. Думая, будто можешь найти утешение в конторе, ты наставляешь клиентов насчет наследственного планирования, но тут вспоминаешь, что твоей дочери больше нет, от семьи простыл и след, и самому тебе техники, которым ты задорого учишь других, и даром не нужны. Вот тут-то клиент звонит и спрашивает:

– Как дела?

– Шикарно!

Как я люблю поучать новобранцев ОФЛ: «Не впутывайте депрессию в свою работу, особенно когда говорите с клиентами об их портфелях. Вам нужна стратегия, поддерживающая в вас оптимизм».

* * *

В пятницу утром зеленые глаза Энни взволнованно сияли. Мне знаком этот взгляд – счастливый, непочтительный, с проблеском прирожденной смутьянки и очаровательной озорницы. Энни и понятия не имеет, что служит моим тайным эликсиром в непрестанных исканиях оптимизма. Она заставила меня рассмеяться.

– Босс, вы слыхали, что стряслось со Скалли?

Было 7.40 утра – час, когда аналитики Уолл-стрит борются за умы со сплетнями. В стенах ОФЛ исход подобных схваток предрешен. Скандалы, слухи, пересуды, кривотолки и сальности всегда берут верх. Коллеги собираются вокруг кофе-машин, чтобы отчитаться о последних сексуальных похождениях. Брокеры обмениваются мужскими историями, а вовсе не финансовыми идеями. Молодые женщины неизменно сбегаются стадами в туалеты, понукаемые скорее потребностью почесать языком, чем нуждами организма. И Энни где-то как-то подцепила эту историю.

Я как раз слушал трансляцию Джона Дьюи через репродуктор. Дьюи, биржевой аналитик с телевидения, прославился своей по-техасски эвфемистической гиперболой, провозгласив, что акции «Майкрософт» торгуются «дешевле, чем крем от загара в пургу».

Ой, только не надо!

Безоглядно наслаждаясь ароматом духов Энни, поднимавшей сиденье стула, я сфокусировал внимание на ней.

– Так что там со Скалли?

– Стрип-клуб, – ухмыльнулась Энни, зная, что эти два слова возбудят мое любопытство.

Скалли – не только серийный лизоблюд и громогласнейший в мире фондовый брокер, но и такой педант, что уток о нем никто распускать и не подумает. Он работает допоздна, импровизированных кутежей избегает. Как и множество других пригородных отцов, почти не представляет, как его жена и четыре дочери проводят будни.

– Скалли не так глуп, чтобы просить компенсацию.

Предъявить в бухгалтерию счета из гривуазного бара – верный способ напроситься на увольнение.

– Да нет, тут не то, – возразила она. – Платил клиент.

– Ладно. – Я растянул слово на столько времени, сколько потребовалось бы, чтобы сказать: «Ну, выкладывай, что тебе известно».

Энни поняла мою интонацию с лету.