– Мне кажется, вам лучше обратиться в полицию, – подал голос Камаев.

Малинин и Белковский посмотрели на него как на городского сумасшедшего и отвернулись, не удостоив ответом.

– Ему деньги важнее ребенка… – всхлипнула Инга. Говорила она негромко, и Жанна поняла, что та обращается к ней. – Если с Рони что-то случится, я убью его… клянусь.

– Сколько лет мальчику?

В ответ Инга показала растопыренную пятерню и снова шмыгнула. Потом она открыла рот, но тут телефон в ее руке издал мелодичный сигнал. Она подняла на Жанну глаза со слипшимися ресницами и чуть вздрогнула.

– Сообщение… голосовое…

Олег Валерьевич вырвал из ее рук телефон, посмотрел на дисплей и ткнул в него пальцем.

«Сегодня в час дня садитесь на экскурсионный теплоход. Документы возьмите с собой, положите в полиэтиленовый прозрачный пакет. Отдайте человеку, который покажет вам это фото на своем телефоне. Не обращайтесь в полицию, иначе получите в подарок ухо пацана». Мужской голос из сообщения проговаривал текст как-то механически, словно устало.

На дисплее видна была фотография мальчика в зеленых шортиках и футболке с принтом человека-паука. Ребенок сидел на каком-то низком топчане и смотрел в камеру слегка удивленно, словно решая, заплакать сейчас или еще подождать.

Инга громко икнула и попыталась вскочить, но Белковский подбежал и надавил ей на плечи.

– Это блеф. Слышишь? Они не посмеют!

Он почти кричал ей эти и другие слова прямо в лицо, Инга лишь моргала часто-часто и дышала как выброшенная на берег рыба.

– Рональдо, – пролепетала она и обмякла на диване.

Как Жанне не было жалко бедную мать, но тут она мысленно крякнула. Назвать сына Рональдо? Ах, ну да, папа же ярый болельщик… Кажется, ему не сильно жаль собственного отпрыска. Другой уже давно бы поднял на ноги всю полицию.

Инге принесли воды, пока она пила, проливая на грудь, Малинин мрачно прохаживался по комнате. Потом остановился, словно вспомнив, что в комнате есть и другие люди, посмотрел на Камаева и на Жанну и энергичным кивком указал на выход:

– Думаю, вам лучше уйти.

– Но мы можем быть уверены, что вы сняли с нас все подозрения? – Камаев не двинулся с места.

Белковский в это время помог Инге подняться и повел ее, неверно ступающую, в сторону спальни, шепча ей при этом:

– Девочка моя, не волнуйся, я все сделаю, чтобы вернуть нашего мальчика. Рональдо ничего не грозит, поверь.

Услышав его воркование, Жанна непроизвольно подняла брови. Так вот вы какой, Олег Валерьевич, прямо сладкоголосый птиц.

– Ваш запрет покидать отель является незаконным, – не желал сдаваться Камаев.

Малинин устало повернулся к нему. Видно было, что он еле сдерживается, чтобы не ответить грубостью.

– Хорошо. Запрет снимаю. Но глаз с вас не спущу. Понятно? – Смотрел он при этом только на Жанну, начисто игнорируя нахала-пилота. – Идите. И не делайте глупостей.

Им пришлось подчиниться.

– Ничего себе, – негромко пыхтела Жанна, нажимая кнопку лифта, – мы им, можно сказать, преступника на блюдце, а в ответ никакой благодарности.

Камаев молчал и только играл желваками на смуглом лице. Жанна посмотрела на часы, до времени, назначенного преступниками, оставался час. Камаев тоже посмотрел на часы. Взгляды их встретились.

– Это безрассудно, – сказал он.

Ее брови взлетели вверх. Словно он мог подслушать ее мысли. Если, конечно, сам не подумал о чем-то похожем.

Створки лифта распахнулись. Они вошли внутрь.

– Вообще-то нет, – тряхнула Жанна головой. – В этой истории мы вполне можем стать крайними. А я не хочу.

– Думаешь, можешь на что-то повлиять?

Жанна пожала плечами. С одной стороны, Ильяс прав: пусть сами разбираются. Странные они. Ребенку пять лет уже. Значит, связь давняя. Почему не разводится тогда? Не политик же, чтоб за репутацию дрожать. И как они собираются спасать мальчика, если документов у них нет? Неужели Белковский допустит, чтобы с сыном что-то случилось? Она вспомнила дрожащие губы Инги. «Ему деньги важнее ребенка».

– Просто ребенка жалко. Документов же у них нет, а встреча уже назначена. Вот что бы ты сделал на их месте?

В ответ Камаев дернул щекой. Он примерно представлял… что. Да, в этой ситуации остается только подсунуть похитителям фальшивку и постараться проследить за тем, кто заберет документы. Логично же? План был бы хорош, если бы заранее знать, что преступники недоумки. Вероятнее всего, это не так. Преступники тоже понимают, что момент передачи документов – самый опасный. Малинин может попробовать захватить преступника в надежде выбить из него место, где держат ребенка. Но в этом случае возврат ребенка живым и невредимым почти невозможен. Все зависит от того, насколько Белковский дорожит внебрачным сыном. Что для него важнее, он или сохранение этой их пресловутой коммерческой тайны?

Они вышли на пятом этаже.

– Мы вряд ли сможем на что-то повлиять, – сказал Камаев мрачно. Потом посмотрел на совершенно бледное лицо Жанны, заметил упрямо сжатые губы и как нехорошо сверкнули ее глаза. Против воли он улыбнулся: – Вижу, тебя это не останавливает? Хорошо. – Он еще раз глянул на часы. – Через десять минут в холле. Форма одежды походная, маскировочная.

Лицо ее просияло, она показала ему большой палец и быстро прошла к номеру. Камаев прикинул шансы. Весь его жизненный опыт подсказывал, что этот «полет» может стать весьма опасным: слишком уж резко события набирали высоту. Хотя критический угол атаки, после которого легко сорваться в штопор, пока не достигнут. Но осталось до него не так уж и много.

Глава 8

У пристани покачивался небольшой однопалубный теплоходик. С него вываливалась пестрая толпа веселых людей. На стенде перед кассой висело расписание. В тринадцать часов начиналась полуторачасовая экскурсия. Жанна взяла билет, потом купила мороженое, неожиданно очень вкусное, и неторопливо пошла по набережной, надвинув козырек бейсболки пониже на лицо. Волосы были туго заплетены в косу и прятались под спортивной олимпийкой. Маскировка так себе, конечно. До отправления оставалось полчаса.

Мимо прошла пара, голоса показались знакомыми. Из-под козырька Жанна с удивлением посмотрела в спину Наталье и Антону, которые шли по набережной, держась за руки, словно детишки в детском саду. До нее донесся звонкий смех, Антон обнял спутницу за талию и притянул к себе. Жанна даже сдернула темные очки, чтобы убедиться, что ей не показалось. Нет, не показалось. Наталья, которая уже полгода страдала от назойливого внимания Антона и вечно кривилась от его шуток, теперь шла, прильнув к нему, как Аленушка к березке. Что-то воистину странное творится вокруг.

Осуждать кого-либо было не в ее правилах. Она и сама за свою жизнь натворила такого, что не ей