подоконника. Между стеклами в двойной раме валялись толстым слоем сухие трупики насекомых. Аккуратно выставить стекла тоже не выйдет. Он стиснул кочергу. Если бы точно знать, что их там всего двое… Кажется, он все же готов геройствовать.

– Ильяс, – позвала Жанна. – Там щель, может, подцепим чем-то крючок?

Ну, конечно! Все же кочерга пригодилась. Он всунул в щель между дверью и косяком плоский конец кочерги и медленно провел вверх. Крючок откинулся с легким стуком, и они замерли. Услышали? Вроде нет.

Они вышли в коридор, уповая, что мочевой пузырь и Зябы, и Сала окажется чуть крепче. Прошли к выходу, спустились по ступенькам, выбрались во двор. Теперь надо было как-то перелезть через забор. Сделать это с ребенком на руках будет трудно. Мальчик тяжело дышал, морщил лицо, кривил губы.

– Тихо, Рони, тихо, – уговаривала Жанна. – Мы скоро поедем домой. К маме…

– Я писать хочу, – хныкнул Рони.

– Потерпи, малыш.

– Мама говорит, терпеть нельзя… – Рони шмыгнул носом.

– Ильяс, подожди. – Жанна опустила ребенка на землю. – Мы сейчас, мы быстро…

Она торопливо стала стягивать с мальчика шорты. Ильяс мысленно выругался.

– Пусть дядя отвернется, – сказал Рони и вытер нос рукой. – Мама говорит, чужим дядям нельзя смотреть, как я писаю.

Теперь Ильяс выругался вслух:

– Детский сад!

Наконец штаны были натянуты, застегнуты. Можно было лезть на крышу сарая. Вернее, пытаться. Задача трудная, но выполнимая. Ильяс углядел чурбачок, подставил, встал, зацепился за край крыши, подтянулся. Залез. Жанна протянула ему мальчика. Ильяс подхватил легкое тело, втащил.

– Не двигайся, парень. Хорошо?

Жанна тоже встала на чурбачок, не удержалась и упала, вскрикнув.

– Да чтоб тебя! Давай!

Он видел, как она встает, кривится от боли, поджимает ногу.

– Ильяс, бегите к машине, я попробую сама выбраться…

– С ума сошла? Быстро дала мне руки!

Она послушно протянула ему руки. Он ухватил ее за тонкие запястья и рванул на себя. Кусок шифера с грохотом поехал под ними и свалился на землю. Камаев чертыхнулся. Но Жанна уже лежала на крыше половиной тела и шумно дышала.

– Твою мать! Вы тут чего? – раздался громкий вопль.

Ильяс поднял голову. У входа в курятник стоял мужик в клетчатой рубашке и таращился на них. Жанна засучила ногами в воздухе. Рони громко заплакал.

– Зяба, сюда!

Мужик побежал к сараю, но Ильяс уже втянул Жанну на крышу. Раздался грохот: клетчатый пытался подпрыгнуть и тоже залезть следом. Ильяс спрыгнул на землю за забором, принял мальчика, потом подхватил Жанну, поставил на землю, заметил, как побелели ее губы, сказал:

– Попробуем добраться хотя бы до улицы, поднять шум… – Взял плачущего Рони на руки, и они побежали.

Жанна чуть прихрамывала и отставала: все же она сильно саданулась коленкой при падении с чурбака. Ей казалось, что они не бегут – плетутся. Приходилось петлять, огибать деревья и мусорные завалы. Голова Рони торчала над плечом Камаева и тряслась в такт его шагам.

– Стоять! – раздалось за их спинами.

Жанна втянула голову в плечи и попыталась ускориться, дыхания не хватало. Мало она тренировалась на беговой дорожке, мало. Что-то свистнуло у нее над головой. Камаев впереди дернулся и опустился на одно колено. Жанна чуть не врезалась в него. Рони упал на землю и заревел. Камаев держался за правое плечо рукой и силился встать. Из-под пальцев по голой руке стекал извилистый красный червяк. Тихо вскрикнув, Жанна постаралась его поднять.

– Бери мальчишку и беги. – Камаев отнял руку от раны и нашарил на земле палку. – Попробую задержать.

– С ума сошел!

Среди деревьев уже мелькала клетчатая рубашка. Их настигали.

– Беги!

Жанна подняла Рони, но было поздно. Клетчатый уже стоял в трех шагах и держал на прицеле. Пистолет в его руке был направлен на Камаева.

– Не дергаться, мать вашу, – приказал он. – Палку брось!

К нему присоединился запыхавшийся парень лет тридцати на вид, с удивительно гладким и холеным лицом.

– Это кто, Сало? – спросил он. – Ничего себе!

– Сейчас узнаем. Встали и пошли!

– Здесь сейчас будет полиция! – крикнула Жанна, заслоняя собой Ронни. – Отпустите нас, обещаем вас не сдавать…

– Хлопнуть ее, что ли? – спросил Сало как бы сам у себя. – Или обоих?

– Нашумите. Уже нашумели, – сказал Камаев, морщась. Он встал и оперся здоровой рукой о ближайшее дерево. – Не боитесь?

– Правильно сечешь. Не боимся. Зяба, подпихни бабу, пусть пошевеливается.

Зяба сделал шаг вперед. Жанна отодвинулась за спину Камаева.

– Ладно, – сказал тот, – мы сами пойдем. Не трогайте никого.

– Двигай ластами, – сказал Зяба и мотнул головой, указывая направление.

И они пошли. Рони плакал, Жанна пыталась не споткнуться, чтобы не уронить ребенка. Коленка ныла. Правая рука Камаева теперь совсем окрасилась кровью. Показался забор, их провели через распахнутую настежь калитку. В доме Сало велел Жанне поставить ребенка на пол. Рони цеплялся за нее обеими руками. Зяба дернул его за шкирку и потащил в каморку. Сало подтолкнул Камаева идти дальше. Жанна плелась за ним. В голове было пусто, это даже удивляло. Почему она ничего не чувствует?

Глава 10

В большой комнате, выходящей окнами на улицу, работал допотопный кинескопный телевизор. Выцветшие обои на стенах, под потолком лампочка под пластиковым гофрированным абажуром, крашенные коричневой краской половицы. Здесь их быстро обыскали: у Камаева вытащили телефон, у Жанны отобрали рюкзак. Сало указал им на диван у дальней стены. Они сели.

– Дайте бинт, – попросила Жанна. – Его надо перевязать.

– А больше ничего не хочешь? Кто такие?

– Сначала бинт!

– Вальнуть ее, что ли? – Сало задумчиво посмотрел на пистолет в руке.

– Пусть сначала скажет, как попали сюда, – возразил Зяба. Он шарил в рюкзаке, выкладывая на стол его нехитрое содержание: кошелек, телефон, косметичку.

– Мы пришли за мальчиком, – подал голос Камаев. – Я пилот. Она стюардесса. Вы похитили ребенка не у того человека. Он вас из-под земли найдет.

– Ага, – ухмыльнулся Сало и почесал стволом пистолета переносицу. – Только вам-то с этого что? Видели, какой тут лес? Никто вас не найдет. Закопаем под кусточком, мусором присыплем.

– Документы, которые вы взяли у Белковского, фальшивка! – выпалила Жанна.

Сало и Зяба переглянулись. Сейчас, когда они стояли рядом, разница в их статусе была очевидна. Непонятно, что связывало Зябу, похожего на одного из представителей многочисленного племени офисных клерков, и Сало, человека с явным криминальным прошлым. Зяба в чистой футболке с готическим рисунком и явно дорогих джинсах смотрелся среди декораций деревенского жилья инородным телом. Он оттолкнул напарника и выскочил вперед.

– Ты что несешь?

– Погоди! – Сало дернул его за футболку. – Я ее помню. На теплоходе крутилась. И на берегу тоже. Я