– Но на море мы сильны.

– Не так, как прежде. Военная казна пуста. Многие из крупных кораблей стоят в порту в плачевном состоянии и требуют переоснастки, на других или ловят рыбу, или используют как торговые суда. Страна слабеет: неурожай, подступает чума, по стране скитаются армии бродяг, держа в страхе деревни и города.

Все это Шекспиру было известно. Но он знал, что и в Испании не все спокойно. Бесконечная война в испанских Нидерландах истощила казну Филиппа. Да и сами испанцы еще не оправились от разгрома армады. Но для подобных доводов сейчас было не время.

– Самое неприятное, господин Шекспир, – это непрекращающиеся спекуляции по поводу наследования трона. Именно это более всего ослабляет нас. Придворные и послы только об этом и беседуют, встречаясь на приемах или во время званого обеда. Фрейлины болтают и сплетничают, следят, не появились ли на лице королевы морщинки, не выпадают ли у нее волосы, здоровы ли зубы, ища любые признаки слабости здоровья, которые могут означать, что конец близок. Что, размышляют они, станет с ними, когда ее заберет Господь? Страх распространяется, словно заразная болезнь. Король Филипп понимает это и думает о том, как этим можно воспользоваться.

– Сэр Роберт, но при чем здесь милорд Эссекс?

– Позвольте мне рассказать вам немного о Роберте Деверё, графе Эссексе. Это сильный человек, храбрый воин, грозный дуэлянт, обаятельный и веселый. За это королева его и любит. По той же причине вокруг него вьется так много разных людей. Когда во времена, подобные этим, появляется такой влиятельный и преуспевающий человек, он становится магнитом, который притягивает тех, кто послабее. Особенно в таких случаях, как в прошлом году во Франции, когда он лично посвятил в рыцари двадцать четыре человека из своего окружения, к большому беспокойству и гневу государыни. Для чего еще он это сделал, как не для того, чтобы создать себе мощную поддержку из людей, которые обязаны ему буквально всем?

– Но он не королевских кровей, – отметил Шекспир. – Вне всякого сомнения, шотландский король Иаков VI имеет на трон прав больше остальных. Юная леди Арабелла Стюарт тоже. Даже графиня Дерби или ее сын лорд Стрэндж…

Сесил прервал его:

– Многие не хотят видеть своим королем шотландца. Графиня Дерби уже стара, и ее мало кто поддержит. Ее сын запятнал репутацию подозрениями в симпатии католикам. Есть, конечно, и те, кто считает, что претенденткой на престол должна стать Арабелла. Она англичанка по рождению, молода, некоторые считают ее красивой.

– Тогда Арабелла – ближайшая претендентка.

– А что вы скажете, если узнаете, что Эссекс тайно оказывает ей знаки внимания?

– Я скажу, что у милорда Эссекса есть супруга. Он женат на Френсис, дочери сэра Френсиса Уолсингема и вдове сэра Филиппа Сидни.

Сесил встал и жестом дал знак лакею забрать их пустые бокалы. Он пошел дальше, наслаждаясь пятнистой тенью от деревьев и теплым воздухом. Шекспир последовал за ним. Ни разу со времен его службы у Уолсингема он не встречался с человеком, настолько владеющим собой и своим окружением, как Сесил. Казалось, он даже не моргнет, не взвесив прежде все последствия. К этому человеку сложно питать теплые чувства, но он сразу вызывает уважение.

– Вы не так уж и невинны, господин Шекспир. Вы девять лет прослужили у господина секретаря и наверняка уяснили себе кое-что о темных сторонах человеческой натуры. Вы действительно считаете, что семейство Деверё из тех, кого волнует соблюдение брачного контракта? Когда мать Эссекса, Летиция, вышла замуж за Лестера, разве он не был женат на леди Дугласс Шеффилд? Он попытался заявить, что это был фальшивый брак, но этому никто не поверил. А как насчет бедняжки Эми Робсарт, первой супруги Лестера, которая очень неудачно – но весьма кстати – упала с лестницы и разбилась насмерть, пока ее супруг обхаживал королеву, надеясь, что она станет его женой? Что значит чья-то жизнь против великой цели? Всего лишь падение с лестницы. Это положило конец всем болезням бедной Эми Робсарт, а Лестер смог бы заполучить корону. Думаете, графине Эссекс повезет больше?

Мысли завертелись в голове у Шекспира. Он был удивлен, что Сесил вот так запросто раскрыл ему свои подозрения.

– Для подобных людей, господин Шекспир, такая мелочь, как супруга, – лишь небольшое неудобство. – Лицо Сесила снова приобрело серьезное выражение. Он не шутил. – Позвольте мне рассказать вам о милорде Эссексе еще кое-что.

Они подошли к деревянной скамье под персиковым деревом у стены особняка. Сесил жестом пригласил Шекспира сесть. Из-за его плеча блеснул солнечный луч. Сесил присел на подлокотник скамьи, одной ногой касаясь земли.

– Я знаю милорда Эссекса с детства, – начал Сесил. – Мой отец стал его опекуном после смерти его отца. Мы вместе росли и учились, но никогда не испытывали симпатии друг к другу. Несмотря на то что я на три года старше, он всегда был выше меня и успешней во многих занятиях. На теннисном корте Эссекс был лучшим в том, что касалось ловкости и умения, я же мог только смотреть и удивляться. И конечно же он насмехался надо мной за мою физическую немощь, как обычно это делают все мальчишки.

Но я знал, что у меня есть и преимущества. Он всегда уступал мне в том, что касалось классических языков, языков наших соседей на континенте, изучения законов и власти. Ему не хватало твердости. Когда мне было четырнадцать, а ему одиннадцать, Эссекс вызвал меня на поединок. Он сделал гадкое замечание по поводу моего горба, сказав, что это результат того, что моя мать зачала меня в период своего месячного очищения, а я ответил, что она хотя бы не отравила моего отца. Мне не следовало говорить Эссексу подобные вещи, но это было сказано в пылу гнева. Я пытался отшутиться от его вызова, но он настаивал и сказал, что дает мне право выбора оружия и места поединка. Тогда я ответил: «Раз так, то оружием я выбираю шахматы, а местом поединка – шахматную доску». Эссекс разозлился, сильно разозлился, и сказал, что я трус. Я ответил, что это он боится принять мой вызов, и отправился за шахматами и доской. Мы начали играть, и очень скоро у меня оказалось большое преимущество в партии. Вдруг Эссекс сказал, что скоро вернется, и ушел. Когда же он снова появился, в руках у него был моргенштерн. Господин Шекспир, вы знаете, что такое моргенштерн?

– Конечно, знаю, но никогда не видел.

– Это булава, вид оружия, получивший большое распространение среди габсбургского войска. Слово «моргенштерн» означает «утренняя звезда» из-за утыканного шипами тяжелого железного наконечника. Милорд Эссекс со всей силой обрушил моргенштерн на привезенную когда-то из Вероны мраморную шахматную доску, которая, к слову сказать, была настоящим произведением искусства. Доска разлетелась на кусочки, как и большинство шахматных фигур. Затем он расшвырял обломки ногой и произнес: «Шах и мат. Однажды и с тобой я сделаю то же самое, Робин Горбун».

Сесил выдержал театральную паузу. Шекспир знал, что между этими людьми никогда не было любви, но понятия не имел о том, что причиной их неприязни стала эта ссора.

– В тот день я кое-что заметил в милорде Эссексе, некое мрачное честолюбие, которого он сам не сознавал, не говоря уже о стремлении к власти.