– И даже еще темнее, – прибавил Траляля.

Тут все вокруг так почернело, что Алиса решила: приближается гроза.

– Какая огромная туча! – сказала она. – Как быстро она приближается! Ой, у нее, по-моему, крылья!

– Это ворон! – пронзительно вскрикнул Труляля.

Братья бросились бежать и через минуту скрылись из виду.

Алиса нырнула в лес и спряталась под большим деревом.

– Здесь ему до меня не добраться, – подумала она. – Он такой огромный, что между деревьев ему не пролезть! Как он машет крыльями! От них в лесу прямо буря поднялась! Вон летит чья-то шаль! Видно, ее сорвало ветром…

С этими словами она поймала шаль и стала смотреть, кому бы ее отдать. Не прошло и минуты, как из чащи стремительно выбежала Белая Королева, широко раскинув руки, словно в полете[67]. Алиса с улыбкой пошла ей навстречу с шалью в руках.

– Я так рада, что перехватила ее, – сказала Алиса и накинула шаль Королеве на плечи.

Белая Королева только взглянула на нее испуганно и растерянно и тихонько что-то пробормотала. Похоже было, что она твердит:

– Бутерброд! Бутерброд!

Впрочем, разобрать слова было невозможно. Одно было ясно: если ей хочется побеседовать с Королевой, начинать придется самой. Помолчав, Алиса робко промолвила:

– Я уже отчаялась…

Но Королева не дала ей договорить.

– Отчаялась? – повторила она. – Разве ты пьешь чай, а не молоко? Не знаю, как это можно пить чай! Да еще утром!

Алисе не хотелось начинать знакомство спором. Она улыбнулась и сказала:

– Если Ваше Величество скажет мне, когда нужно пить чай, я постараюсь всегда следовать вашему совету.

– Детям чай пить совсем не надо! – сказала Королева. – Пусть пьют молоко! Другое дело – взрослые… Я вот сейчас, к примеру, битых два часа отчаивалась… с вареньем и сладкими булочками.

Пожалуй, было бы лучше (так по крайней мере показалось Алисе), если б она не отчаивалась так долго, а немного причесалась.

– Все на ней вкривь и вкось! – подумала Алиса, глядя на Королеву. – Всюду булавки!

– Разрешите, я поправлю вам шаль, – сказала она вслух. – Она съехала набок…

– Не пойму, что с ней такое, – грустно проговорила Королева. – Должно быть, она не в духе. Я ее где только могла приколола, но ей никак не угодишь!

– Немудрено, – сказала Алиса, осторожно поправив шаль. – Ведь вы ее прикололи всю на один бок! А волосы! В каком они виде!

– Щетка в них запуталась, – сказала Королева со вздохом. – А гребень я вчера потеряла…

Алиса осторожно вытащила щетку и, как могла, причесала Королеву.

– Ну, вот, теперь, пожалуй, лучше, – сказала она, переколов чуть не все булавки. – Но, знаете, вам нужна горничная.

– Тебя я взяла бы с удовольствием, – откликнулась Королева. – Два пенса в неделю и варенье на завтра!

Алиса рассмеялась.

– Нет, я в горничные не пойду, – сказала она. – К тому же варенье я не люблю!

– Варенье отличное, – настаивала Королева.

– Спасибо, но сегодня мне, право, не хочется!

– Сегодня ты бы его все равно не получила, даже если б очень захотела, – ответила Королева. – Правило у меня твердое: варенье на завтра! И только на завтра!

– Но ведь завтра когда-нибудь будет сегодня!

– Нет, никогда! Завтра никогда не бывает сегодня! Разве можно проснуться поутру и сказать: «Ну, вот, сейчас, наконец, завтра»?

– Ничего не понимаю, – протянула Алиса. – Все это так запутано!

– Просто ты не привыкла жить в обратную сторону[69], – добродушно объяснила Королева. – Поначалу у всех немного кружится голова…

– В обратную сторону! – повторила Алиса в изумлении. – Никогда такого не слыхала!

– Одно хорошо, – продолжала Королева. – Помнишь при этом и прошлое и будущее!

– У меня память не такая, – сказала Алиса. – Я не могу вспомнить то, что еще не случилось.

– Значит, у тебя память неважная, – заявила Королева.

– А вы что помните лучше всего? – спросила Алиса, набравшись храбрости.

– То, что случится через две недели, – небрежно сказала Королева, вынимая из кармана пластырь и заклеивая им палец. – Возьмем, к примеру, Королевского Гонца[71]. Он сейчас в тюрьме, отбывает наказание, а суд начнется только в будущую среду. Ну, а про преступление он еще и не думал!

– А если он не совершит преступления? – спросила Алиса.

– Тем лучше, – сказала Королева и обвязала пластырь на пальце ленточкой. – Не правда ли?

Возражать было нечего.

– Конечно, – согласилась Алиса. – Только за что же его тогда наказывать?

– Тут ты ошибаешься, – сказала Королева. – Тебя когда-нибудь наказывали?

– Разве что за провинности, – призналась Алиса.

– И тебе это только пошло на пользу, правда? – произнесла торжествующе Королева.

– Да, но ведь меня было за что наказывать! – отвечала Алиса. – А это большая разница!

– И все же было бы лучше, если б тебя наказывать было не за что! Гораздо лучше! Да, лучше! Лучше! – ответила Королева. С каждым словом ее голос звучал все громче и, наконец, поднялся до крика.

– Здесь что-то не то… – начала Алиса, но тут Королева так завопила, что она замолчала на полуслове.

– А-а-а-а! – кричала Королева. – Кровь из пальца! Хлещет кровь!

При этом она так трясла рукой, словно хотела, чтобы палец вообще оторвался. Крик ее был пронзительным, словно свисток паровоза; Алиса зажала уши руками.

– Что случилось? – спросила она, как только Королева замолчала, чтобы набрать воздуха в легкие. – Вы укололи палец?

– Еще не уколола, – сказала Королева, – но сейчас уколю! А-а-а!