Увлеченная вычислением шпионки, я отвлеклась от игры, за что сразу же поплатилась. Сильные руки схватили меня… и потащили куда-то в сторону.

— Эй, это не по правилам! — вскрикнула я.

Всего несколько шагов.

Как раз созрело осознание, что руки чересчур сильные, в то время как слуги здесь все больше тщедушные…

— Правда? — бархатисто уточнил голос, от которого мои нарисованные цветы будто затрепетали.

Всемилостивая Айте… опять?!

Мы стояли за кадкой с той самой громадной пальмой. Я могу позвать на помощь! Однако воплощение этой светлой мысли в действие опередило действие с противоположной стороны.

Происходящее казалось слегка нереальным… Я успела заметить приближающиеся темно-зеленые, почти карие глаза, ощутить дыхание с запахом цитруса и мяты на своей щеке — потом мои губы поймали другие губы и мир поглотил поцелуй. Требовательный, настырный… будто он у меня что-то забирал.

Я не отвечала. Просто стояла ошарашенная. Он сам провел языком по моим губам, чуть надавил, вынуждая открыться, пробрался в рот. Еще несколько секунд, и я ощутила накатывающую слабость.

Поцелуй оборвался.

— Спасибо, милая, — прошептал бархатистый голос, от которого коленки подгибались.

В следующее мгновение незнакомец исчез. Растаял темной дымкой, а скоро и от нее не осталось и намека.

Цветы горели, заставляя что-то плавиться внутри. В этот раз не больно, даже по-своему приятно… но как же унизительно! Хотелось расплакаться, провалиться сквозь землю или хотя бы что-нибудь расколотить. Но мне опять помешали.

— Отличная была идея спрятаться и пересидеть, — ехидно сообщила подопечная, появляясь рядом. — Эйза, я тебя нашла! Вылезай отсюда. Сейчас будут объявлять результаты.

За собственными злоключениями я пропустила конец игры.

— Что с тобой, на тебе же лица нет?! — заметила не слишком внимательная девочка.

Значит, я выгляжу действительно плачевно.

Я судорожно вздохнула, пытаясь вернуть равновесие. Получилось неважно: меня трясло и ноги подгибались.

— Н-ничего.

— Точно? — Прозрачно-черные глаза смотрели пытливо.

— Столько двигаться не привыкла, вот и все, — пробормотала я правдоподобную ложь.

Цветы под одеждой отзывались жаром, мурашками и каким-то странным тянущим чувством. Приходилось прилагать усилия, чтобы не выгибаться и не издавать никаких звуков. Всемилостивая Айте, угораздило же!..

Сцепив зубы, я все же вышла из своего укрытия.

Приз я не получила, но и грязная работа обошла стороной. Хотя не слишком далеко — я оказалась в списке предпоследней, кто на нее не попал. Шкатулка досталась красивой темноволосой наложнице в черном платье, расшитом поблескивающими при малейшем движении камешками. Она по-доброму подшучивала над менее удачливыми подругами, что дало мне возможность услышать ее голос.

Приятный и звенящий.

Не тот.

Пока толкались, пробираясь к выходу, выяснилось, что в развлечении участвовали и служанки — те, что были приставлены к самым ценным наложницам, и другие, которые работали вне гарема. Задачка усложнилась. Может, особа, которую я ищу, вообще не наложница?

Однако на ней было дорогое платье.

Нужно ли мне вообще в это лезть? Собственных проблем предостаточно.

За прошедшие дни я предприняла несколько попыток достучаться до шейха. Сперва, игнорируя недовольные взгляды и страшные рожицы Шанет, рассказала все слуге, пришедшему за отчетом. Он довольно грубо порекомендовал мне не совать нос в чужие дела. На этом я не остановилась и подослала к хозяину кота. Домашнему любимцу ведь должны быть открыты те двери, которые заперты для всех других? Не прогадала, к шейху Пад попал. Даже рассказал ему все. Тот пообещал принять меры. Насколько знаю, дальше пока ничего не сдвинулось.

Сомнительно, что господин Дарах воспринял всерьез слова женщины. Мои слова.

В свою очередь, я попробовала поговорить с его женой, когда она в очередной раз заглянула к Шанет, но противная тетка не пожелала выслушать. Я ей почему-то не нравилась.

К моменту, когда за нами закрылись двери моих покоев, созрело какое-никакое решение: невозможно помочь тому, кто не желает, чтобы ему помогали. Не собираюсь больше в это лезть! Самой бы кто помог. Я бы, в отличие от некоторых, не была неблагодарной.

— Как развлечение? — невинно осведомился кот. — Было что-нибудь интересное?

Желтые глазищи живо блестели.

На миг показалось, что он знает все и сейчас издевается надо мной.

Чепуха. Не может этого быть!

— Отлично! — с ходу принялась делиться впечатлениями моя подопечная. — Я всех пугала! А шкатулка досталась Лайтанне, хотя я изо всех сил подыгрывала Эйзе.

Девчонка бросила на меня укоряющий взгляд. Мол, никакие чудеса не смогли тебе помочь, коза деревянная.

— Напомни мне завтра объяснить тебе кое-что о честных играх, — не осталась в долгу я.

— А ты, Эйза? Что скажешь? — продолжил допытываться кот.

Вот же… Если ему так любопытно, шел бы сам и путался у всех под ногами. Может, отдавленный пару раз хвост сделал бы его более воспитанным.

— Нормально, — пожала плечами я. — Непривычно.

— Она спряталась за кадкой и просидела почти всю игру, — мигом наябедничала Шанет.

Ничего не всю! По ощущениям, самый неприятный эпизод этого вечера уложился в несколько мгновений. Однако спорить не было настроения.

— Кому-то и наблюдателем надо быть, — хмыкнул Пад. — Видела что-нибудь интересное?

Привязался на мою голову. Но я еще раньше заметила, что у этого кота страсть к интересным историям.

— Слышала заговорщиков из библиотеки. — История у меня имелась. — Но вычислить опять не смогла.

— И все?

Падишах смотрел на меня так, будто его интересовало нечто Другое.

Пришлось опять отмахиваться от подозрений.

— И этого слишком много.

Кот наконец отстал.

Спровадив Шанет — пришлось некоторое время послушать ее нытье о том, что еще слишком рано, — я посетила купальню, затем сдала служанкам явно позаимствованные где-то вещи. Пока переодевалась и приводила себя в порядок, хорошенько рассмотрела печати.

Узор будто стал четче, цветы горели ярче.

В точности как камни на ожерелье из ларца.

Нехорошее предчувствие комфортно обосновалось в душе, заняв почти все свободное пространство.

Сама знать не хочу, во что именно я встряла.

Одно, впрочем, я знала наверняка: незнакомец со слугой из таверны и мужчина, который поцеловал меня сегодня, — это два разных человека. Три, если и нахального слугу посчитать.