— А с чего бы это мне под машины кидаться, если у меняжизнь в шоколаде?

— Вот на этот вопрос я тебе ответить не могу.

Может, шоколад горький?

— Не переживай. Сладкий.

Илья взялся за голову — видимо, он почувствовал себяплохо, — подошел к лестнице и облокотился о деревянные перила.

— Тебе плохо?

— Мутит. И капитально.

— Это потому, что ты рано ходить начал. Быстро ложись вкровать, а я за лекарствами съезжу.

К моему удивлению, Илья принял мои слова во внимание и тутже направился в сторону спальни.

Как только он лег на кровать, то сразу закрыл глаза, и этоне могло меня не напугать.

— Илья, ты чего? Тебе совсем плохо?

— Сейчас пройдет.

— Ты меня не пугай. Если тебе совсем плохо, то ты,пожалуйста, не молчи. Говори.

— А ты что, умеешь бояться? — не открывая глаз,спросил Илья.

— Умею.

— Что-то я не заметил.

— У тебя, наверно, что-то со зрением.

— Послушай, язва! В твоей ситуации нужно сидеть тишеводы, ниже травы. Сделай доброе дело: смотайся в аптеку за лекарствами. Ты,наверно, совсем позабыла, что мне требуется лечение.

— Я не позабыла. Просто ты меня отвлек своиминепонятными и совершенно беспочвенными подозрениями. И вообще, я тебе ужеговорила, что у тебя постельный режим. Но вместо этого ты почти голышомразгуливаешь по дому. Неудивительно, что у тебя голову схватило. Того и глядизагнешься… Но если можно — только не на моей даче!

Открыв глаза, Илья тяжело задышал и вытер выступивший на лбупот:

— Я думал, ты уже в аптеку уехала.

— Еду.

Выйдя из комнаты, я подошла к зеркалу, причесала волосы,взяла сумочку и направилась в сторону своей машины. В ближайшей поселковойаптеке я купила необходимые лекарства и вернулась на дачу.

Зайдя в комнату, я обнаружила, что Илья поднял подушкиповыше, держит в руках свой мобильный и нажимает на какие-то кнопки.

— Не знала, что у тебя есть мобильный. Хотя…

Ты же у нас президент.

— Мобильные телефоны есть не только у президентов, но иу обычных людей. Ты лекарства купила?

— Купила.

Я высыпала перед Ильей все лекарства на стул и принесластакан воды, для того чтобы он выпил таблетки, которые прописала ему НадеждаИвановна.

— Послушай, а где мои документы?

— На холодильнике.

— Неси сюда.

— Пожалуйста.

Отдав документы Илье, я слегка фыркнула и повела плечами:

— Деньги в бумажнике, можете" пересчитать. Я,между прочим, даже доллара не взяла.

— Значит, ты туда лазила.

— Ничего я не лазила!

— Тогда откуда ты знаешь, что там лежат доллары?

— А разве президент доверяет рублям?

— Сейчас время такое, что сам не знаешь, Чему доверять.Ни деревянному, ни доллару, ни евро. А ты вообще-то завтрак собираешьсяготовить и меня кормить?

— Ты так со мной разговариваешь…

— Как?

— Как муж.

— Боже упаси! Я бы на такой в жизни не женился!

— А я бы за такого в жизни не пошла! — сненавистью в голосе произнесла я и пошла на кухню.

— Да кто б тебя взял! Ты на себя в зеркалосмотрела? — донеслось мне вслед.

— Смотрела! — крикнула я уже из кухни.

— И что ты там видела?!

— Красоту неописуемую! — в этот момент мнепоказалось, что мои нервы окончательно меня покидают.

— Ха-ха-ха… Никогда в жизни не встречал такоестрашилище!

— Да пошел ты! — сказала я уже более тихо ипочувствовала, как меня затрясло. — Тоже мне красавец нашелся. Страшный,как моя жизнь.

Я никогда не считала себя писаной красавицей и совершенноспокойно относилась к своей внешности. Не обязательно быть красавицей, чтобывсе окружающие мужчины падали штабелями. Самое главное — уметь себя преподнестии вести себя так, будто весь мир крутится только вокруг тебя, как вокруг оси.

И ничего, что мои формы не соответствуют параметрам модели!Если к ним присмотреться, то можно найти в них столько всего соблазнительного.Ведь эти руки так умеют ласкать, а эти губы могут таять в поцелуе. А этикаштановые волосы… Они так рассыпаются по плечам. И пусть никто в жизни несказал мне, что у меня очень красивые глаза. Ерунда, главное, что в них естьблеск и кураж. Важно выражение глаз. Важна сущность, а не оболочка. Пусть я нетоп-модель, зато у меня очень красивая, широкая улыбка, как у настоящейкинозвезды. Эту улыбку я отрабатывала у зеркала многочасовыми репетициями. Вотрезультат и налицо. В девушке главное не красота, а шарм и уверенность в себе.И я, кстати, никогда не обращала внимания на критику. Я прислушивалась к мнениютолько близких людей и научилась пропускать мимо ушей мнение толпы. Я никогдане хотела быть одной из этой толпы. Я хотела быть выше ее и мечтала научитьсяжить так, чтобы не считаться с ее мнением.

Сделав нехитрый салат, я достала из холодильника курицу иприготовила куриный бульон. Затем вновь прошла в комнату и посмотрела на Илью,который по-прежнему держал в руке мобильный телефон — играл на нем в какую-тоигру. Увидев меня, он тут же поднял голову и отвлекся от игры.

— У тебя подзарядка есть, а то у меня телефонразряжается?

Я подошла ближе, посмотрела на модель телефона, которыйдержал в руках Илья, и мотнула головой:

— Есть. А ты знаешь, что тебе в игры игратьнельзя? — спросила я голосом строгой медсестры.

— С чего бы это?

— С того, что ты зрение напрягаешь.

Илья протянул мне свой телефон, для того чтобы я поставилаего на подзарядку, и усмехнулся:

— Надо же… Какая же ты заботливая! Не хочешь в тюрьму…Оно и правильно. Женская тюрьма — страшная штука. Я там не был, но очень многона-" слышан. А ты что-нибудь про нее слышала?

— Про что? — мне показалось, что у меня потемнелов глазах.

— Про женскую тюрьму.

— Послушай, хватит. Это не смешно.