— Отдыхать.

— А она что, от него устает?

— Ну ты и вопросы задаешь! Найди хоть одну женщину,которая от своего мужа не устает.

— Представляю, что было бы, если моя жена ночью гудетьна «Брюсов» поехала…

— А ты женат? — я тут же посмотрела на мужчину снескрываемым интересом.

— Разведен.

— Неудивительно. С такими принципами ты вряд ликогда-нибудь женишься.

— А я и не горю желанием снова лезть в кабалу.

— Быть может, принципы поменяешь, тогда и личная жизньустроится?

— У меня принципы вполне нормальные, и мужем-лохом я небыл и никогда не буду. Так говоришь, твоя подруга работает продавцом косметики?

— Да.

— Сколько же нужно получать, чтобы ставки делать да подорогим барам гулять? Неужели у нас теперь продавцы так хорошо зарабатывают?

— Ты так рассуждаешь, будто она каждую ночь ставкиделает и по барам сидит. Это случается крайне редко.

— Но я понял, что очень даже метко.

— А почему бы и нет?

— Так ты не едешь на «Брюсов»?

— Я же сказала, что нет. Как я тебя одного оставлю?

— Конечно, а то вдруг я твою дачу обворую и старыйхолодильник вынесу… — усмехнулся мужчина.

— Дурак ты! — пожала плечами я, встала со своегоместа и направилась в сторону кухни.

— Ты куда?

— Поесть что-нибудь приготовлю. Может, картошкипожарить? Ты будешь?

— А ты умеешь?

Я резко остановилась и посмотрела на откровенноиздевавшегося надо мной Илью:

— Так что, жарить картошку?

— Нет, чистить ее, — вновь усмехнулся он.

— Ты сейчас меня доведешь, и я тебя точно в больницуотправлю! — возмущенно крикнула я и решительно направилась в сторонукухни.

Вернувшись назад в спальню, я увидела Илью спящим.Немудрено: помимо обезболивающего Надежда Ивановна вколола ему и снотворное.Так и не дождавшись позднего ужина, мой невольный гость уснул крепким сном.Выключив в комнате свет, я осторожно подошла к стулу, на котором висели егорубашка и брюки, взяла их в руки и на цыпочках направилась к выходу. Затемпочти беззвучно закрыла дверь и вновь направилась в сторону кухни. Я былаготова к тому, что Илья может неожиданно проснуться и сразу обратить вниманиена то, что на стуле нет его вещей. В таком случае я скажу, что его вещи требуютстирки. В самом деле — на правом плече рубашки ткань побурела от крови, брюкисовершенно все в грязи, а в нескольких местах и вовсе порваны.

Первым делом я проверила карманы. И среди так называемыхкарманных вещей мне тут же попался паспорт. Быстро его пролистав, я задержаласьна страничке с семейным положением и обратила внимание на то, что Ильядействительно разведен. Причем всего месяц назад, после десяти лет брака. Затемтут же проверила прописку и увидела, что она московская. Теперь я почувствоваласебя значительно легче и увереннее. По крайней мере, я установила личностьчеловека, которого сбила и притащила в свой дом, и после ознакомления с егопаспортными данными он перестал быть для меня незнакомцем.

Открыв свою сумку, я тут же достала небольшой блокнот, ручкуи на всякий случай переписала все координаты Ильи — фамилию, отчество, номерпаспорта и адрес. Признаться честно, я и сама не знала, зачем мне они нужны, нотем не менее нужны… Наверное, внутренний голос подсказал мне, чтобы я этосделала. Положив паспорт на стол, я тут же проверила другие карманы и извлеклаиз брюк бумажник и несколько разноцветных визиток. На визитках красовалисьинициалы Ильи, его рабочие телефоны, электронный адрес и должность. Надо же —президент компании «Трэк». Я почти не сомневалась в том, что где-то слышаланазвание этой компании, а само слово «президент» произвело на меня очень дажесильное впечатление. Только мне стало еще более непонятно, как рядом с нашимсовершенно обыкновенным дачным поселком мог появиться президент, который в буквальномсмысле слова кидается под проезжающие машины. Сунув одну визитку к себе всумочку, я посмотрела на бумажник и не смогла избавиться от желания в негозаглянуть.

После ознакомления с бумажником моему удивлению не былопредела: в нем лежало ни много ни мало, а целых четыре тысячи долларов. Не могуне сказать — для меня это очень даже большие деньги, и я плохо себепредставляю, для каких целей человек может носить с собой подобную сумму. Эточто, на карманные расходы? Или деньги на завтраки? Не слишком ли много?

В тот момент, пока я пересчитывала эту сумму, я ощутила, каксильно у меня вспотели ладони. Взять бы да и опустошить бумажник… В концеконцов, от президента не убавится. Если он носит такую сумму как карманныеденьги, ее потеря не будет для него особенно болезненной. Он может внушитьсебе, что растратил деньги на чай с булочками. Можно сказать, что, когда янашла его на дороге, у него уже не было бумажника. Его просто ограбили. Вполнеправдоподобно. Но если Илья проверил содержимое своего бумажника, когда яходила за врачом… Что сказать тогда? Просто извиниться и отдать деньгизаконному хозяину? В общем, обычная порядочность заставила меня вернуть деньгитуда, где и было их место, — в бумажник.

Сложив содержимое карманов Ильи на холодильник, я пошла наколонку, которая находилась рядом с домом, набрала ведро воды, а потомвыстирала испачканные в грязи вещи. Затем повесила их на бельевую веревку водворе, накрыла себе на стол, включила старенький приемник и принялась ужинать вгордом одиночестве. И это был какой-то уж очень грустный ужин! Мне было ужасножалко себя.

Я попала в совершенно нелепую ситуацию. Мало того, что ясбила человека, да еще не какого-нибудь, а президента компании, непонятно какимобразом очутившегося в наших краях… Он ведь, поправившись, может подать на меняиск по поводу того, что я нанесла ущерб его здоровью. Я очень сильно из-заэтого переживала!

Сев на диван, я обхватила голову руками и заревела.Всхлипывала и бормотала:

— Господи, ну за что ж мне такое наказание? Как мне всеэто пережить и вынести? Как?