— Помоги ему, я подстрахую, — прошептала я мужчине.

Он посмотрел на меня оценивающим взглядом, как будто прикидывая, можно мне доверять или нет, потом хитро прищурился и еле заметно кивнул головой.

Я резко развернулась к проводнице, блокируя проход к двери, и зло прошипела:

— Инструкция, говорите?! А вот в соответствии с моей инструкцией Љ 25/3, пункт 4, параграф 2, я могу привлечь вас к административной ответственности за неоказание содействия правоохранительным органам при исполнении ИХ должностных обязанностей. Или вы забыли, где я работаю?

Проводница на миг опешила и отпрыгнула на шаг назад. На её лице отобразился сложнейший мыслительный процесс, явно дававшийся ей с трудом, в результате которого родился вопрос, который проводница и задала уже более спокойным, но очень подозрительным голосом:

— А что это за должностные обязанности?

— Моя первоочередная обязанность — помогать нашим тайным агентам, возвращающимся с выполнения особо опасного задания, — твёрдым, уверенным голосом отрапортовала я, глядя на неё в упор.

Мама дорогая, что я несу… Только ребёнок и поверит в эту глупость. Но это было первое, что пришло мне в голову.

Проводница перегнулась через меня, старательно вытянула шею — и что там вытягивать? короткая ведь, как не знаю что, — выглянула на улицу и удивлённо уставилась на старика, щенка и поросёнка.

— Это — тайный агент? Который из них? — недоверчиво спросила она и, подумав немного, ещё более недоверчиво добавила: — А откуда вы знаете, что это агент?

Правда, откуда? Эх, заливать так заливать! Я поманила пальцем проводницу, выглянула из вагона и указала на старика:

— Видите у него на правом локте заплатку? Это — секретный знак агента, по нему мы и узнаём наших, — таинственно прошептала я и быстро добавила жёстким голосом: — И если вы хоть одной живой душе об этом разболтаете, я привлеку вас теперь уже к уголовной ответственности за разглашение государственной тайны в соответствии с внутренней инструкцией Љ 523, пункт 1. Вам всё понятно?

Испуганная проводница громко сглотнула и утвердительно мотнула головой, потом осторожно попятилась назад и прижалась к двери, ведущей в соседний вагон.

Уф–ф–ф… это оказалось совсем не сложно, вот только не люблю я врать.

Пока я отвлекала проводницу, Матвей со всех ног припустил к старику, крича на ходу:

— Дедуля! Вы в Гену с Чебурашкой давно играли?

— Что, милок? — переспросил не расслышавший слов дедок, изо всех сил ковылявший к спасительной открытой двери.

— Помните, Чебурашка предлагал крокодилу Гене: «Гена, давай я чемодан понесу, а ты меня понесёшь»? — И, не дожидаясь ответа, практически добежав до старика, добавил: — Хватайте быстрее ваших животных на руки, а я вас подхвачу — иначе не успеете!

Дедок не стал долго размышлять над словами Матвея. Он схватил под мышку левой руки визжащего и яростно выворачивавшегося поросёнка, а под мышку правой — щенка, который словно понимал, что происходит, и, в отличие от свинского сопротивления поросёнка, казалось, пытался оказать содействие своему хозяину и буквально сам прыгнул к нему под руку. В тот же миг Матвей очутился рядом с дедом. Ни секунды не мешкая, он сгрёб его вместе со всей живностью в охапку и, как будто не замечая веса, быстро побежал обратно.

К этому моменту я как раз завершила укрощение проводницы и высунулась из вагона. Увидев сорвавшуюся с места пирамиду, состоявшую из бегущего Матвея, державшего, как невесту на руках, дедульку, который, в свою очередь, крепко сжимал под мышками крупного щенка и не менее крупного, вырывающегося, визжащего поросёнка, не говоря уже о набитом рюкзаке, свисавшем со спины старика и всё время норовившем шваркнуть Матвея по коленкам, — я чуть не вывалилась от смеха из вагона.

Смех смехом, но мой мозг работал на опережение: хорошо, Матвей подхватил старика и очень скоро добежит до двери, но поезд–то движется, пусть всё ещё медленно, но движется. Чтобы запрыгнуть на подножку — нам ещё повезло, что перрон высокий и подножка была вровень с ним по высоте, — Матвею необходима хотя бы одна свободная рука, чтобы ухватиться за поручень и совершить прыжок, но свободной руки не было. Что делать? Если прыгать на ходу, не страхуясь поручнем, легко можно оступиться и упасть или, что ещё страшнее, провалиться ногой в щель между составом и перроном. Помимо использования стоп–крана, с которым я решила повременить до самого последнего момента, мне на ум приходил лишь один выход.

— Матвей! — закричала я мужчине. — Когда поравняешься с дверью, не пытайся запрыгнуть, это очень рискованно, поскольку у тебя руки заняты, а тебе необходимо хвататься за поручень, чтобы не упасть!

— Я рискну! — крикнул в ответ запыхавшийся мужчина.

— Нет, не нужно, пожалуйста! Как поравняешься, забрасывай дедулю внутрь, а я подстрахую, чтобы он не упал, а потом прыгай сам, так точно получится! Давай быстрее, скоро перрон закончится!

Матвей ничего не ответил и лишь прибавил прыти, а через несколько секунд он уже бежал рядом с дверью, выбирая момент для прыжка. Состав двигался всё быстрее и быстрее, с каждым мгновением сокращая расстояние до конца перрона. Похоже, Матвей наконец осознал, что с дедулей на руках ему никак не запрыгнуть и что предложенный мной вариант, с учётом обстоятельств, был единственно правильным и выполнимым, поскольку вскоре раздался его запыхавшийся голос:

— Алёна, принимай! На счёт «три»!

Я быстро отскочила на несколько шагов назад, вынудив проводницу, с вытаращенными глазами созерцавшую наши действия и шокированную осознанием того, что мы собирались предпринять, вжаться в дверь, у которой она стояла.

— Раз, два, три! — на счёт «три» Матвей на бегу перевернул старика из горизонтального положения в вертикальное и со словами: «Держитесь, дедуля!» — с силой оттолкнул его от себя.

Испуганный старик, подобно пуле, выпущенной из ружья, влетел в тамбур вагона и, как заправский эквилибрист, приземлился чётко на обе ноги. Я уже была наготове. Заняв позицию у входа в проход, я согнула одну ногу в колене, отставила другую далеко назад и выставила обе руки вперёд, ладонями к старику, готовая противостоять законам физики, согласно которым по инерции дедок и его компания должны были либо впечататься в стену, либо влететь в проход, ведущий к купе, и снова впечататься, но уже в другую стену. Почувствовав касание тела старика, я стала сгибать руки в локтях, с одной стороны, давя на старика и замедляя инерцию, с другой — смягчая удар, и в самом конце приняла остатки давления на своё тело, крепко упёршись ногами в пол. Сработало! Остановка произошла относительно мягко как для дедули, так и для меня. Мне повезло, что он был таким маленьким и худеньким, вот если бы пришлось тормозить Матвея…

— Ну вы, дедуля, даёте, — немного отдышавшись, протянул Матвей, без проблем запрыгнувший на подножку сразу же за дедом. — Что же вы так поздно из дома выходите?

— Да не рассчитал, сынок, не рассчитал, думал, что успею, да заплутал в метро, — ответил тяжело дышавший старик, опустив на пол щенка и прислоняясь спиной к стене.