– А по-моему он всё понимает. Прикидывается.

– Вы думаете?

– А мы сейчас проверим, – сказал Галкин и крикнул, – Алё! Отец! Стойте! Привал! Надо готовиться к ночлегу! Скоро ночь! – Галкин показал рукой на горизонт.

– АльхамдулиЛляхи раббиль алямин! Яхши. Яхши. Хорошо. Хорошо, – сказал Амир, дав понять, что он понял. Лейтенант в свою очередь скомандовал:

– Товарищи красноармейцы! Всем расположиться среди кустов. Тут мы поужинаем и расположимся спать.

Уставшие и голодные, остановились они на небольшой поляне и распаковали свои сухие пайки. Недалеко от них сели Амир и местные добровольцы, достали свои скудные запасы провизии, состоящие из кукурузной лепёшки и брынзы из овечьего молока и тоже стали то ли обедать, то ли уже ужинать. Амир достал из хурджуна (типа вещмешка) несколько помидоров, лука и угостил ими Галкина и солдат.

– Спасибо, отец! Спасибо! – поблагодарил его Галкин.

– Товарищ лейтенант, может, тушёнкой их угостить? Что они в сухомятку-то?

– Ты с ума сошёл? Тушёнку им предлагать? – резанул быстро второй солдат.

– А что, мне не жалко?

– Не будут они есть тушёнку. Им нельзя свинину, – объяснил ему Галкин.

– А чё нельзя? Мясо как мясо.

– Тебе же говорят, – нельзя! По Корану нельзя! Где свинья, а где Коран, – соображаешь? – резанул опять второй солдат.

– А-а-а, ну теперь понятно, – сказал первый солдат, соглашаясь, хотя было видно, что он так ничего и не понял, почему мясо одним можно, а другим нельзя, пусть даже это свинина. А какая разница! Мясо оно и есть мясо.

Разницу молодому солдату так никто и не объяснил, потому как никто этого не знал. Не успели толком и пищу принять солдаты, как некоторые уже и заснули от усталости прямо на земле. Посмотрел Галкин на этих достаточно измотанных, вынужденных преодолевать преграды в горных тропинках, в необычных для себя условиях, понял, что дальнейшее движение невозможно и, на радость уставшим бойцам, скомандовал:

– Так, внимание, бойцы! На сегодня поход дальнейший отменяется. Ночуем здесь. Приготовьте себя ночлег. Наломайте веток побольше, подложите и укройтесь получше. Ночи тут, в горах, холодные. В караул первым заступаю я, потом по очереди.

Бойцы с удовольствием принялись за дело и быстро приготовили себе матрасы из веток. Располагаются кто где среди кустарников. Галкин из полевой сумки командира достал карту и уставился в неё в надежде определить, где они находятся и куда завтра их поведёт этот подозрительный старик Амир. Старик к этому моменту успел совершить вечерний намаз и уже сидел на своём тулупе из овечьей шкуры и негромко бубнил себе под нос что-то из Корана, перебирая чётки в руках. Бородаты аборигены тоже собирались спать, лёжа прямо на зеле. Уже наступала ночь.

10

Ничего хорошего ночь эта не обещала оперуполномоченному НКВД, старшему лейтенанту Исаеву. Сейчас он сидел на стуле с вытянутой раненной ногой, уперев её на другой стул, и сосредоточенно о чём-то думал. Жена его, Аба, знала, о чём он думает и боялась перебить его мысли до поры. Она смачивала теплой водой тряпочные повязки с ран, с трудом, но медленно отдирала их, чтобы было не очень больно и накладывала на раны чистые повязки. Наконец она спросила:

– Как они найдут их в этих лесах? Они же где угодно могут спрятаться?

Иса не сразу услышал её, но потом, словно проснулся, открыл глаза и ответил:

– Найдут. Амир знает где искать.

– Не верю я этому Амиру. Хитрый он. Чести в нём нет. Обманет.

«Вот, женщина! – подумал Иса. – ничего от них не утаишь! Как будто залезла в голову, прочитала его мысли и выложила прямо на ладонь. Но нельзя в этом признаваться, от этого ей не станет легче, надо её успокоить.» И он попытался успокоить её, если вообще возможно успокоить женщину, у которой бандиты похитили ребёнка.

–Не обманет. Он знает, что будет если… Мечеть опять закрою.

– А если убьют ребенка?

– Не убьют. Они не сумасшедшие.

Глубокой ночью Аба проснулась от лая собак. Казбек лаял истошного, отчаянно. Ему вторили и соседские собаки. Аба прислушалась и стала будить мужа.

– Иса! Иса, проснись. Собаки что-то сильно лают.

За свою нелёгкую и даже очень тяжёлую жизнь Иса научился на ночь отстраняться от всех мыслей, какие бы тяжёлые они не были, и дать душе и телу отдохнуть, что назавтра чувствовать себя бодрым, если уже не весёлым. Этому его научил старшина Морозов ещё в гражданскую, что очень ему помогла выжить и в сталинских лагерях. И теперь, зная, что за ним охотятся бандиты, что в любое время могут прийти и убить его, как два дня тому назад убили его друга и других колхозных активистов, он всё же не терял духа и бодрости и спал всегда как убитый.

Он еле открыл глаза, протёр их, выхватил наган из-под подушки и только потом спросил:

– Что случилось?

– Казбек лает сильно. Чует что-то.

– Сейчас посмотрю.

Иса, хромая и оперевшись о костыли, с наганом в руках, открывает дверь во двор, чтобы выйти на улицу, получает выстрел в упор и падает на пол. Начинается перестрелка. Аба с криком: «Уя-я-я, Аллах!», прячась за стену, хватает Ису, затягивает во внутрь комнаты и закрывает дверь.

– Иди спрячься в спальне.

– Ты ранен. Перевяжу.

– Потом. Патроны подай!

– Сейчас.

Аба уходит в смежную комнату за патронами. Дверь приоткрывается, оттуда показывается дуло обреза. Иса начинает стрелять. Перестрелка. У Исы заканчиваются патроны. Бандиты во главе с Насыром входят в комнату. Насыр забирает у Исы наган.

– Вот и встретились, Иса. Но здороваться с тобой я не буду.

– Шакал.

– Не гостеприимный ты, Иса. Испортили тебя русские кунаки. И Коран ты предал, и шариат тебе не Закон. Гяуром совсем стал.

Из смежной комнаты выходит Аба с патронами.

– А вот и патроны вовремя подоспели. Давай сюда, Аба, они ему уже не нужны, а нам может пригодиться, – сказал Насыр и протянул руку, чтобы забрать патроны. Аба швырнула патроны в сторону и спросила сурово:

– Где мой сын?

Насыр не ожидал такого вопроса, он был уверен, что Султан уже давно дома и даже немного растерялся, не зная, что ответить, оглянулся на других бандитов и ответил спокойно, но уверенно, чтобы не вызвать подозрений:

– Отдыхает твой сын, Аба. В надежном месте. Можешь не волноваться.

– Если с ним что-нибудь случится, я тебя сама убью и собакам кину твой труп.

– Хорошо, Аба, я буду ждать. Я сочту себе честью погибнуть от твоих рук, – сказал Насыр с иронией, затем обратившись к своим бандитам, скомандовал агрессивно, – Ладно, разговорились мы тут. Забирайте этого и пошли.