Мазюкало!

Она и рисунки мои раньше в мусор отправляла, если находила. Они для неё как красная тряпка для быка. Краски, кисти, альбомы — всё это я, бывало, прятала.

Психанёт, рассвирепеет и выбросит.

А новое, конечно, не купит. Если раньше мне это в рамках "благотворительности" в школе выдавали, то сейчас только покупать за свой счёт.

А нет у меня счёта этого, и не предвидится.

Подняв голову, заметила, как в моей комнате маячит тень. Опять там рыскает. Неужели и правда думает, что я, где, деньги прячу. Смешно же.

Шторка приоткрылась, я своими глазами увидела, как мать распахнула стоящий у окна шкаф и принялась там рыться. Обыскивает!

Волна возмущения сменилась дикой обидой. Как ей не совестно?

С содроганием я представила, как эта женщина меня сейчас встретит.

Отчего-то была уверенная — грядёт скандал. И его мне никак не избежать. Через тяжёлые мысли постоянно прогрызался червячок, нашёптывающий мне исчезнуть ещё на пару часов. Ведь мать сегодня уходит в ночь на сутки, а отец, я очень на это надеюсь, отправится к кому-нибудь из дружков. И это было прекрасно. Я, наконец-то, смогу спокойно выспаться на кровати.

Но, увы, мне нужно было домой.

Ведь там мои чистые вещи. Не идти же в Академию в форме официантки. Прогулять консультацию и мысли не возникало. Пропустить её никак нельзя. А вдруг там что новое объявят или экзамен перенесут. А я не узнаю.

Я была наверно последним динозавром в этом городе, не имеющим сотового телефона.

Мать говорила, что это лишняя трата денег, жили ведь раньше как-то без них. При этом у неё телефончик-то был.

Собрав все свои вещи, вышла из беседки и потащилась, наконец, домой.

Дверь оказалась открыта, войдя в квартиру, поморщилась от запаха. Кисляк и что-то тошнотворное. Хлопнула дверка шкафа, послышались шаги.

— А, соизволила явиться. И где ты шлялась? — мать встретила меня с веником в руках, будто бы она убиралась. Может быть, я и поверила бы, если своими глазами не видела её в окне. — Я что должна за тебя квартиру убирать?! — Её голос звенел от злости и возмущения. — Я вкалываю сутками на работе. Что думаешь, труд медсестры лёгок? Я такие кипы белья таскаю, утки из-под больных вынимаю, и ещё и дома должна всем этим заниматься. Ты где шлялась, я тебя спрашиваю?

Стиснув челюсть, подавила желание тыкнуть матери в то, что она описывает труд санитарок, но никак не свой. Я ничуть не желала принизить её работу, но и драматизировать ей не стоит.

— Где ты шлялась, кобыла малахольная? — мать свирепела на глазах, обращаясь в сатирку: на лбу прорезались тонкие витые рога, а белки глаз заволокла краснота.

— Работала, — тихо ответила, не желая вступать в назревающий скандал.

— Работала, — издевательски протянула мама. — И где же заработанное?

Её глаза заблестели: учуяла, что я с деньгами.

Вот и всё, что ей от меня нужно.

Я тут же полезла в карман и вытащила две купюры, что дала мне тётя Ирма. Признаться, я ночью и не глянула, что там. Да и неинтересно было.

Мать быстро выхватила из моих рук деньги и сурово покосилась на мои учебники.

— Вот вместо того, чтобы мазюканье своё изучать, пахала бы да замуж шла. Все девки как девки, а ты как дура, — её гнев быстро сошёл на нет. — Иди убирайся.

— Мне в академию нужно, — пробормотала я.

— Тебе дома убираться надо. Или ты чего не поняла?

Рано я расслабилась, она ещё, видимо, не всю злобу на мне выместила.

— Но мама, — я старалась говорить как можно спокойнее. — У меня консультация. Я вернусь и наведу здесь порядок.

Не дожидаясь ответа, развернулась и пошла в свою комнату. Тут тоже стояла невыносимая вонь. Так что первым делом я распахнула окно и впустила в помещение свежий воздух. Сбросив на кровать учебники и тетради, принялась собирать сумку.

Шагов мамы я не услышала, поэтому её появление за моей спиной оказалось неожиданностью. Выхватив сумку, она молча выбросила её в окно. Я, растерявшись, только и смогла, что пронаблюдать, как по палисаднику разлетаются мои лекции и книги.

— Я тебе повторяю — ты будешь убираться. А про академию твою я и слышать не хочу. Поняла меня? Хватит, ты бросаешь учёбу и идёшь работать. Нет, так пошла из дому и живи на улице.

Я молча уставилась на неё, а у самой что-то сломалось в душе. Сердце залила лютая ненависть к женщине, что меня родила.

Мама развернулась и вышла из комнаты, оставляя меня в одиночестве. Сев на кровать, в ступоре смотрела в окно. Ветер трепал листочки моих тетрадок, а по моей щеке медленно скатывалась слезинка.

"Ещё два года, — прошептала я одними губами, — мне нужно продержаться ещё целых два года"

Сняв с себя платье официантки, переоделась в старенькие брюки и белую блузку. Подняв фартук, услышала там звон монет. Чаевые. Я про них и забыла. Быстро вытащив деньги, не считая, запихала их в карман. Там были и купюры, полученные от ведунов.

Первый раз я что-то посмела оставить себе. И мне не было стыдно.

Приведя себя в порядок, и не говоря родителям ни слова, вышла из квартиры.

Никто не имеет права так со мной обращаться.

Никто не имеет права запрещать мне учиться.

Никто!

Спустившись, вышла из подъезда. Перелезла через низкий металлический заборчик и принялась собирать свои тетради и учебники, всё аккуратно убирая в сумку.

Дрожащими руками отряхнула сумку от земли и аккуратнее уложила в ней тетради, чтобы листы не замялись.

— Диана, — рёв матери из окна заставил вздрогнуть, — я тебе, коза такая, что сказала делать?! Сейчас же вернись в квартиру и уберись. Что этот срач до вечера тут будет? Мне об него теперь весь день спотыкаться!

— Я иду на консультацию в академию, — прошипела в ответ, не поднимая глаз.

— Поговори мне ещё. Шлялась невесть где два дня, принесла какие-то копейки в дом и ещё права качаешь, — мать не сдерживала себя и кричала на весь двор. — Я тебя, дармоедку, кормлю, пою, а ты…

— Да закройте вы рот!

Этот рык заставил меня подскочить на месте и оторвать взгляд от земли. Из распахнутого окна первого этажа на меня смотрел Благояр. Вид у него был потрёпанный, а в руках чашка чего-то горячего. Я отчётливо видела идущий пар. А запах такой дурманящий.

Мой желудок забурчал, напоминая мне, что я не завтракала.

— Простите, — тихонько извинилась я за ту сцену, что мы тут устроили.

— К тебе, мелкая, у меня претензий нет, — с лёгкой ленцой проворчал он.

Сделав небольшой глоток, оборотень прошёлся по мне внимательным, немного смущающим взглядом.