Девушка присела в реверансе и исчезла. Маделин с улыбкой посмотрела ей вслед. И вновь идея приучить эту девочку, которую она подобрала на улицах Орбийяра, называть ее «Бабушкой» показалась пожилой аферистке просто отличной. В устах Леоны это звучало очень мило.

Рыжеволосая девушка вышла из гостиной и поднялась в библиотеку. Так в доме было принято называть это обширное помещение с высокими потолками и массивными дубовыми шкафами, которые тянулись вдоль стен до самого верха. Да, какая-то часть этих шкафов действительно хранила книги. Но остальные были забиты подробнейшими сведениями обо всех знатных домах королевства Трезеньель.

Леона не без труда вытащила из шкафа толстую папку с витиеватой надписью «Де Верлей» и отнесла к большому дубовому столу, на котором для удобства работы стояли подсвечник и чернильница, лежала пачка отточенных перьев и несколько листов самого лучшего пергамента. Девушка уселась в кресло и позвонила в колокольчик. Через некоторое время в библиотеку вошел оливково-смуглый статный юноша в одежде слуги, на вид ровесник Леоны — Альзо, одно из недавних приобретений мадам. Оттенок кожи выдавал в нем офрейни, уроженца самого южного государства на Каэроне.

Привилегии держать слуг простолюдины в Трезеньеле не имели, мадам Де Фебр получила ее вместе с титулом мужа. Клавье Де Фебр тоже не был дворянином по роду, он получил рыцарское звание, приставку «Де» к фамилии и возможность владеть слугами за военные подвиги. Теперь всеми этими благами пользовалась его вдова.

Мадам Де Мов любила окружать себя красивой молодежью и всегда щедро платила за такую роскошь, и всевозможные торговцы живым товаром прекрасно об этом знали и потакали ее слабости. Мадам Маделин была одной из самых строгих хозяек, но, надо отдать ей должное, тех своих слуг, кто повзрослел и уже не радовал ее глаз, она просто отпускала на свободу с хорошей суммой денег. За исключением самых талантливых, которым предлагала постоянную работу. Леону же отличало от всех слуг мадам только то, что она была свободной и по документам числилась как воспитанница.

Юноша низко поклонился:

— Госпожа Леона, что угодно?

— Альзо, мадам дала мне задание и разрешила взять кого-нибудь в помощь. Я хотела бы попросить тебя помочь мне. Если ты, конечно, не против.

Альзо смутился:

— Конечно, госпожа! Я буду рад тебе помочь!

— Вот что мне нужно для начала: собери все подробности о тех, кто служит в доме баронессы Де Верлей. Меня интересуют те, кто не связан с ее интригами: кучер, повар, конюх, истопник. Ну, ты понимаешь. Я хочу знать, во-первых, все об их семьях и родственниках. Во-вторых, меня интересуют их увлечения и слабости, как настоящие, так и прошлые. Приступай.

— Слушаюсь, госпожа.

Альзо поклонился и бесшумно исчез, а Леона открыла папку и начала изучать документы. Все, что приказала мадам Маделин, будет сделано в лучшем виде. Леона не может ее подвести.

***

Жермон, старший лакей баронессы Де Верлей, осторожно пробирался по улицам нищих кварталов, постоянно оглядываясь и нервно прислушиваясь к каждому звуку у себя за спиной. Он направлялся в подпольный игорный притон.

Как любой взрослый мужчина, зарабатывающий на хлеб собственным трудом, Жермон позволял себе иметь маленькие слабости. Одной из его слабостей были женщины. Второй — азартные игры.

Женщин в жизни старшего лакея баронессы хватало с избытком: еще совсем не старый, хотя и вдовец, Жермон постоянно чувствовал интерес противоположного пола. Азартных игр до сих пор хватало тоже: три дня в месяц, в свой официальный выходной Жермон проводил вечер за игрой либо в карты, либо в кости.

В ставках лакей баронессы Де Верлей был очень осторожен. Он выделял на игру определенную сумму из жалованья и никогда не тратил сверх того. Поэтому выигрывал и проигрывал он всегда по мелочи.

Но в последние несколько месяцев все изменилось. Жермон почувствовал, что ему хочется задержаться за игорным столом все дольше и дольше. Вскоре он стал тратить на игры больше половины жалованья. Ставки стали выше, проигрыши — больше.

Да и играть по вечерам Жермона тянуло все чаще и чаще. Он отказался от привычки посидеть вечером с остальными за кружечкой пива и стал постоянно изобретать предлоги, чтобы улизнуть из дворца. Так он стал посещать злачное место два раза за декаду, потом три.

Чтобы не возбуждать подозрений, Жермон сначала потратил все, что откладывал на старость. Потом потихоньку отнес к старьевщику все платья покойной жены, которые до сих пор хранил, как память. Дальше настала очередь ее немногочисленных драгоценностей, подаренных баронессой на свадьбу.

В день, когда Жермон решил заложить свое обручальное кольцо, случилось непоправимое.

Мастер Жермон пришел в трактир «Говорливый гусь» и как обычно заказал выпивку. Хозяин заведения, папаша Луазен, заговорщически подмигнул ему и доверительно сообщил, что сегодня за столом собрались очень состоятельные люди, и грядет, как он многозначительно пояснил, большая игра. Больше того, трактирщик намекнул, что он, мастер Жермон, будет за столом весьма желанным гостем.

Жермон обрадовался. До сих пор он не решался сильно рисковать, да его, вообще-то, и не слишком настойчиво звали. А тут сам хозяин! Поэтому, когда настало время большой игры и его пригласили за стол в святая святых — маленькую каморку рядом с кладовой, мастер Жермон был настолько горд, что не заметил, как проиграл все, что было у него с собой.

Соперники показались старшему лакею ощутимо слабее его самого. Каждый раз Жермону казалось, что удача близка и он вот-вот выиграет. Каждый раз у него были неплохие карты, но соперники всегда оказывались на полшага впереди. Но что значит полшага для такого опытного игрока, как Жермон!

Он и сам не заметил, как начал играть в долг. И организатор игры, мастер Брюно, и трактирщик с удовольствием записывали деньги на его счет.

В тот вечер старшему лакею не повезло. Но когда он пришел играть в следующий раз, папаша Луазен встретил его уже совсем не так радушно и хмуро поинтересовался, когда тот намерен вернуть ему одолженные деньги. В расписках, которые хозяин трактира ему продемонстрировал, значилась солидная сумма.

Жермон пришел в ужас. Некоторое время он вообще не покидал поместья баронессы Де Верлей. Несколько раз слуги приносили ему письма от папаши