Джерри осторожно погрузил девочку в воду, а потом помог ей сесть.

— Когда дети очень маленькие, их нужно поддерживать за плечи, чтобы голова не оказалась под водой, но… — Он нахмурился, а затем, вспомнив имя малышки, добавил: — Но Мелани уже может сидеть, поэтому с ней можно поиграть. Ты можешь использовать игрушки, чтобы отвлечь, пока будешь ее мыть.

— Я знаю, — сказала она так холодно, что он понял: у нее уже был опыт, пусть и неудачный. Интересно, сколько раз Рози оставляла ребенка Анне?

— Никто с пеленок этого не знает, даже женщины.

Лицо Анны страдальчески исказилось, но лишь на мгновение. Может, ему это показалось? Что же он такого сказал, чтобы пробудить такую боль в ее глазах? Неужели она думала, что все должна знать о детях на основе инстинкта? Прежде Анна всегда смеялась над своими ошибками, но после смерти Адама что-то изменилось в ней.

— Значит, тебе требуется ловкость рук, — сказал он, пытаясь вспомнить то, чего не делал с четырнадцати лет. — Налей немного шампуня в одну руку, а пузырек держи так, чтобы ребенок не достал. И поддерживай ее за плечи или за спину. Руки у нее должны быть свободными, чтобы она могла играть. Иначе она расплачется. — Он помассировал голову ребенка. — Голову сильно не три, потому что у младенцев голова еще не заросла.

В ответ ему раздался ее смех.

— Что такое? — притворно возмутился он. Его прием сработал: она снова смеялась — этим волнующим, заразительным смехом, который освещал весь его мир…

Глаза ее искрились весельем.

— Голова у нее заросла, Джерри. У нее не зарос родничок.

Он округлил глаза, не отпуская из рук ребенка.

— Слова, слова…

Он улыбнулась:

— Продолжай учить. Великий знаток детей.

— Ты можешь использовать шампунь в качестве детского мыла, если Рози забыла его положить.

Анна нахмурилась и пошла в спальню, чтобы проверить сумку.

— Оно здесь. Моющее средство для детей без содержания мыла. Но как можно мыть без мыла, я не представляю.

— Мыло высушивает детскую кожу, — ответил он, не задумавшись.

— Хорошо. — Она раздраженно махнула рукой, закрыв эту тему. — Что еще?

Мелани между тем поняла, что если нажать на пузырек, то из него покажутся красные пузыри, и пришла от этого в полный восторг. Оба они рассмеялись, глядя на то, как она старательно жмет на пластмассовый пузырек.

Как бы Анна ни противостояла Джерри, горе их объединяло. Они оба подумали об Адаме. На месте Мелани мог быть их мальчик…

И они бы смеялись вместе, гордясь сообразительностью своего сына.

— Послушай, если так будет продолжаться, мы с тобой никогда не пообедаем, — ворчливо произнес Джерри. Взяв мягкую мочалку, он натер ею нежное тело малышки, а потом обмыл ее пригоршнями воды. Вынул ребенка из воды. — Дай мне полотенце.

Завернув девочку в мягкое полотенце, Анна поспешно отобрала ее у него, будто торопясь заявить о своих правах.

— Спасибо, Джерри. А теперь я отнесу ее в постель.

Он терпеть не мог, когда его отстраняли от дела. И придумал новый способ, чтобы быть полезным.

— А сколько подгузников у тебя осталось? — В глазах ее внезапно вспыхнула паника, и он поспешил успокоить ее: — Я могу слетать завтра в Джералдтон или в Кунунурру, если их мало.

— Мне кажется, одна упаковка, в ней — пятнадцать штук. Но в Джерлдтоне нас все знают, и если ты будешь покупать подгузники, то…

— Хорошая мысль, — согласился он. — Тогда остается Кунунурра. Перед отъездом я приготовлю малышке яблочное пюре.

— Спасибо, Джерри. — И снова Анна почувствовала облегчение, не представляя, что бы без него делала сегодня. Они работали как команда. — А я приготовлю ланч к твоему возвращению, — пообещала она, вытирая ребенка. Малышка рассмеялась серебристым, как колокольчик, смехом, когда Анна пощекотала ее за ушами.

— Кстати, о еде. Я все-таки пойду поджарю мясо.

Голос его снова стал хрипловатым, и она поняла, что он смотрел на изгиб ее бедра, когда она вытирала ребенка. На щеках ее вновь вспыхнул румянец, и она вновь почувствовала напряжение: это напряжение, возможно, Джерри истолковывал как сексуальное, потому что все еще не понимал, почему она ушла от него.

— Хорошая мысль.

Он ушел из комнаты. Она не смотрела ему вслед — этому сильному мужчине, работавшему на земле. Анна испытывала сильное влечение к нему, когда он был рядом, когда улыбался ей. Но поддаваться сексуальному влечению было бессмысленно. Зачем ей нужен этот половой акт, если он принесет лишь временную радость, но не сможет вернуть ей то, что у нее было, и никогда не сделает ее той, которой она была? Возможно, Джерри и не хочет ее теперь. Единственное, что он хочет, — это сохранить Джарндирри, сохранить свой мир. Она уже больше не женщина, она — пустая раковина, автомобиль без мотора.

«Но женщина — это не только ее лоно, Анна. Это другая половина мужчины, это нежность, это сочувствие. И мужчине нужна женщина не только для того, чтобы рожать ему детей». Психотерапевт, которого нанял Джерри, летал к ней каждую неделю и говорил множество подобных и других ободряющих слов, но они не приносили Анне никакого облегчения. В ней возникало лишь немое раздражение.

Материнство — единственное, что у нее может быть. Но как она снова может стать женой, женщиной, когда она чувствовала себя почти бесполым существом? Нет, она плохая актриса. Этот мужчина был постоянным напоминанием того, кем она была… и никогда не будет снова. Желание, страсть, бесконечное горе, с одной стороны, и мужчина, наполненный силой и энергией, — с другой…

Когда Анна вернулась на кухню, она увидела теплую бутылочку со свежеприготовленной смесью. Она еще раз накормила Мелани, и ребенок мгновенно уснул крепким и безмятежным сном. Анна качала ее на руках, тихо напевая колыбельную песенку, хотя прекрасно понимала, что Мелани ее уже не слышит. Но материнство было таким сладким, пусть даже по доверенности…

Анна уложила ребенка на огромную двуспальную кровать, окружив ее всеми подушками, какие только нашла в доме, и обставив всеми стульями. Они собирались пообедать на веранде, и это была хорошая идея. Она знала, что Элли и Джон Баттон увидят их. И это означало, что им надо прикоснуться друг к другу и даже поцеловаться, чтобы супруги поверили, будто они окончательно помирились.

Ее пальцы сжали спинку стула. «Я справлюсь с этим. Я сделаю это для Рози и для Мелани».

До Анны донесся дразнящий запах мяса и лука, и желудок напомнил о том, что с утра в нем ничего, кроме кофе, не было. Она прошла на заднюю веранду, где Джерри в забрызганной водой рубашке, еще не высохшей после купания ребенка, уже выкладывал мясо на тарелку.

— Надеюсь, ты голодна.

— Умираю от голода, — призналась Анна. Она взяла тарелку и понесла ее на веранду, где на столе уже стояли салат и соус. — Думаю, мы будем обедать здесь, потому что все стулья, которые есть в доме, стоят возле кровати Мелани…