Конечно, среди замковой стражи лечение царапин считалось баловством, но Коркодэйл успел повидать не только королевский дворец, и знал, что из-за грязной царапины можно и руки лишиться. Потому и таскал мальков на лечение, хотя приходилось беспокоить жену барона.

Впрочем, с каждой встречей леди Грейнж нравилась Дэвлину все больше. Внимательная, строгая, мальчишки при ней выпрямляли спины и утирали слезы. И в то же время – милосердная. Лишней боли не причиняла, а порой и прятала мальчишек в пристройках, поручая им посильную работу. А еще у леди был особый талант – она видела способности других людей и умело находила им применение.

Старик-нищий, прибившийся к замку в холодную зиму теперь целыми днями, плел корзины и верши, да не один, а с парой мальчишек из бедных семей. Так в замке и корзины в достатке были, и рыбка свежая на столе случалась. Старушка ослабевшая, подкинутая к воротам, поселилась в мастерской. Делать что-либо сил у нее уже не было, зато сказки она рассказывала замечательные! К старушке приставили девчонку из сироток, и вскоре выяснилось, что не только сказки бабулька сказывать умеет, но и вязать красивые тонкие узоры простыми спицами.

Даже сам Дэвлин внимания леди Грейнж не избежал – не раз уже она просила его сопровождать ее в деревню для охраны, а там и в делах приходилось разбираться, и споры между старостами улаживать. Спокойствие и вид Коркодэйла быстро усмиряли крикунов, а леди потом с улыбкой благодарила стражника, и не забывала похвалить его перед десятником и даже перед мужем.

Будь Дэвлин простым стражником, ему бы это льстило, но его опыт подсказывал – добром внимание баронессы не кончится. Так и случилось. Его подкараулили в густой тени у стены. Он только вышел из уборной, и поправлял одежду. Сразу четверо очутились рядом, толкнули к стене, отсекая от солнечного двора, а самый опытный еще и кинжал его придержал со словами:

– Не балуй, мы только поговорить.

«Говорить» собирался самый гонористый, мелкий и тощий, похожий на ощипанного петуха стражник. Дэвлин уже знал, что он приходился родственником самому барону, правда дальним, и только потому ходил всюду с горделивым видом, положив руку на потрепанный пояс из красной кожи.

В общем этот примечательный типчик вывалил на Коркодэйла сразу все. Тут были и «приперлись всякие, внимание барона к себе привлекают», и «не вздумай смерд к баронессе яйца подкатывать» и тут же «сиди тихо, а то нож в печень воткну и в нужнике утоплю».

Дэвлин выслушал всю эту дичь с максимально равнодушным видом, а потом кивнул остальным:

– Неужели вы это мне сказать хотели? И для этого в темном углу зажимали? Да я бы и сам давно ушел, скучно тут у вас, ни девок, ни пива, да только ведьма велела раньше Иванова дня не уходить!

Упоминание ведьмы сработало! Гонористый родич барона отшатнулся, выпустив рубаху Коркодэйла, остальные отступили медленнее и тот, который выглядел самым разумным сказал:

– Коли ведьма велела, ладно! Но к баронессе лишний раз не приближайся, а то барон сам твою башку на ворота повесит! И после не задерживайся!

Стражник скупо хмыкнул, поправил рубаху и ушел на тренировочный двор, гонять юнцов. Не подходить, значит не подходить. Он ведь не безусый мальчишка и сдержать желание почаще видеть женщину сумеет. Да и есть с кем напряжение сбросить, если возникнет! А в Иванов день, когда все жители деревень выйдут в луга и леса, чтобы праздновать макушку лета, плясать у костров, приносить тайные жертвы и ловить удачу, пытаясь отыскать цветок папоротника. В эту волшебную ночь любая женщина и любой мужчина, встретившись в лесу могут разделить страсть на двоих, не встретив осуждения. А в замке есть очень аппетитные особы! Да и в деревне смазливых лиц не мало!

Взяв меч, Коркодэйл начал показывать мальчишкам основные переходы из стойки в атаку, а сам продолжил вспоминать, как праздновали Иванову ночь в его родном замке. В луга не выходили только его юные сестры, да матушка. И то, для барона и баронессы ставили шатер на ближайшем заливном лугу, чтобы их ночь благословила землю.

Дэвлин задорно усмехнулся, вспоминая, что и он сам и его братья и некоторые сестры родились весной – через девять месяцев, после жаркой летней ночи. Да и в деревнях хватало таких вот «весенних лучиков». Интересно, а здесь ставят шатер для барона и баронессы? Или делают как в столице – устилая брачное ложе пучками трав? А может переняли обычай ближних соседей, и усыпают постель зерном и монетами? Стражник и не заметил, как задумался, а вот натасканный за пару недель оруженосец довольно ловко ткнул его деревянным мечом в ногу и радостно завопил:

– Ура! Я победил!

Пользуясь расслабленностью мальца Коркодэйл хлопнул его своим мечом плашмя по мягкому месту и насмешливо окоротил:

– Не убив медведя шкуру делишь? Одна маленькая ранка меня не убьет, а вот тебя я бы уже пополам развалил!

Остальные ученики посмеялись над увлеченным парнем, но под строгим взглядом наставника вновь взялись за учебные мечи.

Баронессе это лето тоже давалось непросто. После визита к ведьме, у нее вдруг словно открылись глаза. Мир развернулся, позволяя замечать то, о чем молодая женщина позабыла. Шероховатость ткани, аромат свежего, ноздреватого хлеба, острую красоту рассвета и безупречную форму свечи вышедшей их формы… Каждый глоток воздуха, каждая чаша воды теперь имели столько вкуса, запахов и цвета, что она порой застывала на месте, плененная блеском солнечного луча в гранях хрустальной подвески.

Виолетта посмеивалась над сестрой, но и сама вела себя непривычно – то смеялась, то затихала, напевая грустные песни. Младшая дочь рыцаря не хотела становиться баронессой, понимала уже, какое это бремя, да и сам барон Грейнж был, по ее мнению, слишком грубым и неприятным человеком. А еще юную девушку пугал супружеский долг, о котором шептались служанки перестилая постели. Видела она и слезы на лице сестры после визитов ее мужа в спальню. Слышала рассказы о болях и пугающие шепотки среди женщин, живущих возле купальни. Если бы в замке были благородные дамы, юная Виолетта наверняка узнала бы и другие стороны супружеской жизни, но рыцари, живущие по соседству, до сих пор избегали присылать дочерей на службу к баронессе, хотя и признавали, что она отличная хозяйка.

За семь лет брака леди Грейнж научилась скрывать многое – слезы, боль, тоску и разочарование. Нашла свои маленькие радости, привыкла держать лицо в любой ситуации, но вот это внезапное открытие мира с другой стороны стало для нее сюрпризом и скрыть от мужа некоторую свою задумчивость леди Вероника не сумела. Барону новое выражение лица жены не понравилось. Сначала он присмотрелся к ней, потом начал отслеживать окружение супруги. Не найдя признаков измены, просто стал еще более грубым и жестким. Каждый день напоминал о монастыре, и, к собственному удивлению, услышал однажды в ответ:

– И в монастыре люди живут, милорд. Там светит то же солнце, а ночами восходит луна. Сияют звезды, горит огонь, течет вода, цветут травы. Для меня в любой обители найдется работа. А вот кто будет вести ваш замок? Виолетта еще слишком юна, и если оправдает ваши надежды и сразу понесет, то будет беречь дитя, не обращая внимания на кухню и припасы.