КАРТА 3. Провинции Нидерландов в период правления Карла V

В прошлом дворянство доминировало также и в заполнении постов в сельской местности и «четвертях». Названий для таких должностей было множество, а полномочия значительно различались. Но во всех провинциях они были важным элементом административного процесса. На севере они назывались в основном бальи или дростами (drost), где были важным звеном между провинциальными высшими судами и сельской местностью, маленькими городами и деревнями, а в низинных регионах они также возглавляли региональные органы по управлению плотинами и дамбами (hoogheemraadschappen). Они назначались Брюсселем и, прежде всего, представляли габсбургского правителя на районном уровне, были уполномочены на публикацию и исполнение правительственных плакатов (так в Нидерландах назывались монаршьи указы — прим. ред.), поддержание порядка и наблюдение за соблюдением гражданского и уголовного судопроизводства и сбором налогов. Иногда они играли роль начальников королевских крепостей. Всего в Голландии было шестнадцать бальи и дростов.

Тогда как те из низших должностных лиц, кто отвечал за какой-либо королевский замок, по-прежнему были дворянами, большую часть остальных, не имеющих военных обязанностей (в том числе большинство бальи в Голландии и Зеландии), все чаще составляли незнатные люди. В 1530 году невоенные районные магистраты состояли примерно поровну из дворян и недворян. К 1570 году практически все невоенные бальи Голландии были не из дворянства. Под началом бальи в сельских районах Голландии, а также в основных городах (которые были вне юрисдикции бальи) находился представлявший правителя схаут, низшая должность, в компетенцию которой входили полицейские функции. Здесь при Карле V также наблюдалась ярко выраженная тенденция замены дворян представителями других сословий.

Основным компонентом городской администрации был городской совет (raad, или vroedschap, как он назывался в Голландии и Зеландии) под управлением бургомистров. Городское правительство и магистратуры оставались в руках патрицианской верхушки, как и раньше. Тем не менее и на них во многом сказался рост центрального правительства и изменения в провинциальном управлении, и они оказались не только под нарастающим финансовым давлением, особенно после 1540 года, но и под все более пристальным надзором со стороны центральных советов и, в особенности, высших провинциальных судов, чьи старшие чиновники назначались в Брюсселе.

Наконец, существовали провинциальные и Генеральные Штаты. Несмотря на прогресс в бюрократизации и централизации при Карле V, значительная автономия оставалась за провинциальными Штатами. Более того, как бы парадоксально это ни звучало, централизация шла параллельно с усилением провинциальных Штатов. Габсбургские правители, поглощенные конфликтом с Францией, особенно начиная с 1542 года, настоятельно нуждались в большем доходе от Нидерландов, но, не имея возможности напрямую контролировать налоговый механизм на провинциальном и городском уровнях, решили, что лучше всего будет повысить налоги путем делегирования этого задания провинциальным собраниям и городам, позволив им таким образом расширить свои административные полномочия и финансовые операции. Города и провинции, помнящие судьбу Гента, который восстал против власти императора в 1539–1540 годах и потерял свои привилегии, предпочли сопротивлению сотрудничество. Таким образом, Штаты окрепли институционально, но в основном за счет того, что стали сообщниками режима в сборе большего количества денег для правителя, как в городах, так и вне их. Доходы Карла V в Нидерландах увеличились примерно в пять раз за период его правления, а цены за то же время поднялись всего в два с небольшим раза.

По-другому обстояло дело с Генеральными Штатами. Когда Филипп Добрый создавал их, его целью было упрощение процесса предъявления фискальных требований своим подданным и дальнейшее объединение Нидерландов при помощи стабилизации и согласования провинциальных валют. Но под властью Габсбургов центральное правительство осознало, что наиболее эффективно предъявлять налоговые требования, увеличивать доходы и, как в случае Максимилиана, манипулировать чеканкой монет можно через провинциальные Штаты. Более того, Максимилиан неустанно возражал против расширения полномочий Генеральных Штатов в 1477 году (и затем в 1488), и особенно против принципа, согласно которому Штаты могли свободно собираться каждый год в любом городе Фландрии, Брабанта или Эно. В период с 1488 по 1559 год Генеральные Штаты собирались нерегулярно, но достаточно часто, в среднем, два раза в год. Часто их созывали просто с целью более быстрой коммуникации со всеми основными провинциальными Штатами одновременно. Если дело касалось финансовых требований правительства, было обычным делом представить сначала «общее предложение» для Генеральных Штатов, а затем «частные предложения» для каждой провинциальной делегации, дабы предотвратить по возможности обсуждение запросов правителя или соответствующих взносов провинций во время пленарных заседаний. Привилегии, данные Штатам в 1477 году, были аннулированы, и Генеральные Штаты созывались только по решению правителя.

Учитывая всё вышесказанное, можно сделать вывод, что в середине шестнадцатого века Габсбургские Нидерланды представляли собой впечатляющее зрелище, где разноцветье процветающих провинций, богатых, густонаселенных, усеянных обнесенными внушительными стенами городами, под руководством покладистых ассамблей, судя по всему, успешно трансформировалось в жизнеспособную и цельную структуру, имеющую поддержку как со стороны магнатов, так и новоиспеченной элиты образованных в гуманистическом духе профессиональных чиновников. Будучи торговым, финансовым и индустриальным сердцем Северной Европы, а в условиях военных конфликтов шестнадцатого века еще и прекрасной стратегической базой, Нидерланды казались внушительным приложением к гегемонии Габсбургов в Европе и мире.

Подъем североевропейского христианского гуманизма, одного из наиболее значительных поворотов в западной истории, начался в Нидерландах в 1470-х и 80-х годах, в далеких северо-восточных провинциях Оверэйссел и Гронинген. Может показаться странным, что культурное явление, столь значительное для всей Европы, зародилось в месте, которое как раз в то время превращалось в экономическую и политическую заводь. Однако основы для этого значительного подъема мысли и духовности были заложены именно здесь благодаря изменениям в религиозности и образовании, уходящим корнями глубоко в Средние века.

Эта подготовка стала достижением Devotio Moderna, или «Нового благочестия», целостного религиозного и образовательного движения, берущего истоки в учении благочестивого горожанина Герта Гроте, что развивалось в Девентере и его окрестностях в конце четырнадцатого века. Это движение развивалось и среди горожан, и в монастырях, и быстро ширилось, достигнув наибольшего влияние в середине пятнадцатого века в период правления Филиппа Доброго, время относительного спокойствия и стабильности, когда Девентер и другие города на реке Эйссел еще имели значительное экономическое и культурное влияние на Рейнланд и Вестфалию, а также на северную часть Нидерландов. То особое значение, которое это учение придавало улучшению и распространению школ и созданию библиотек, исходило из созданной бурно развивающейся торговли в городах вдоль Эйссела, возможности снабжать города ресурсами для увеличения количества учителей, школ и книг. И хотя движение распространилось по большой части Нидерландов, а также в Вестфалии, его центрами по-прежнему оставались Девентер, Зволле, Кампен и Гронинген.