litbaza книги онлайнРазная литератураОсколком оборванная жизнь - Николай Иванович Алексеев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 22
Перейти на страницу:
дала фронту директиву, которой утвердила два варианта направления главного удара, а стало быть, и ввода в прорыв 5-й гвардейской танковой армии П. А. Ротмистрова: основной — на Оршу, вдоль Московско-Минского шоссе, второй — из района Лиозно на Богушевск, но только в том случае, когда командующему фронтом окончательно станет ясно, что на Оршу прорваться нельзя.

Когда Верховный, прощаясь, протянул руку, Черняховский решился было просить его оставить генерала Берзарина на прежней армии, но Сталин, как будто прочитав мысли Ивана Даниловича, сказал:

— Мы решили генерала Берзарина назначить на другую армию. Так надо, — последние два слова произнес многозначительно. — Вместо него направлен генерал Людников. По всем данным, достойный кандидат.

Выйдя к машине, Черняховский, словно после тяжелой работы, грузно опустился на сиденье рядом с шофером.

— Куда, товарищ генерал? — спросил его подполковник Комаров.

— Куда? — повторил Иван Данилович, все еще не освободившись от пережитого волнения. — Домой, Алеша!

— Проезд Девичьего поля, — назвал адрес Комаров.

— До утра вы свободны. Отдыхайте. Отъезд завтра в пять ноль-ноль, — бросил он Комарову и шоферу, когда подъехали к дому, легко повернулся, юркнул в подъезд и без передыха поднялся на пятый этаж. Войдя в приоткрытую дверь, из которой тянуло чем-то подгорелым, торопливо зашагал по длиннющему коридору, не обращая внимания ни на чад, ни на голоса женщин, доносившиеся из кухни. Вот и заветная дверь. Не стуча, Иван Данилович распахнул ее.

— Ваня?! Папа! — И все — жена, дочь, сынишка— бросились к нему. Они обнимали, целовали его, приговаривая: «Папа, милый, как мы рады…», «А как мы тебя ждали!».

— Устал? — спросила жена. — Раздевайся.

Нилуся и Алик принялись расстегивать ремень и китель.

— Не надо, дети. Я сам, я сам, — пробовал сопротивляться Иван Данилович. Но куда там!

Дома царил настоящий праздник, праздник встречи солдата с семьей. Торжество было тихое. Иван Данилович безгранично любил детей и допоздна был с ними. Его радовало, что Нилуся на «отлично» завершает учебный год, что уже по-взрослому смотрит на жизнь, на свое будущее. А ей ведь только пятнадцать лет. Радовал и Алик живым характером да смышленостью…

Иван Данилович поднялся с рассветом. Перед уходом пришел к детям. Алик крепко спал и даже не шевельнулся. Нилуся проснулась, обхватила шею отца и, целуя, дрогнувшим голосом проговорила: «До свидания, папа. Береги себя».

У двери Иван Данилович безмолвно поцеловал жену. За ним, несмотря на его протесты, накинув на плечи шаль, вышла Анастасия Григорьевна, намереваясь проводить до машины.

— Тася, милая, не надо. Иди домой, — обхватив за плечи, так и ввел ее в квартиру. Потом стал медленно спускаться по ступенькам… Жалобный писк двери заставил его взглянуть вверх. Да, это была Анастасия Григорьевна. Опершись о перила, она провожала его печальным взглядом.

11

Вернувшись, Черняховский в узком кругу — были генералы В. Е. Макаров, И, С. Хохлов (второй член Военного совета), А. П. Покровский и П. И. Иголкин — не столько рассказывал о том, что и как было в Генштабе, а больше говорил о полученной директиве Ставки, подписанной Сталиным и Жуковым, которая окончательно утвердила уточненный план Белорусской операции «Багратион». На уточнение и предварительные наметки задач армиям ушло два часа.

— Товарищи, впереди трудная работа по составлению детального плана операции и плана подготовки войск, — сказал Черняховский. — В этом деле, Александр Петрович и Петр Иванович, я целиком полагаюсь на вас.

Вскоре стали прибывать командармы и члены военных советов армий.

Командующий кратко ознакомил их с последней директивой Ставки, с оперативным замыслом, с задачами, которые будет решать фронт на первом этапе операции. Затем более конкретно изложил задачи армий. Поделился и своими мыслями.

— Кажется, все, — произнес Черняховский. — Теперь, товарищи генералы, как вернетесь к себе, немедленно приступайте к разработке и планированию операции своей армии. Об одном прошу вас: полная скрытность работы штабов, сосредоточения и передвижения войск. Делать все так, чтобы противник не мог разгадать наши намерения и планы. Поэтому к разработке документации на проведение операции допустить самый ограниченный круг людей — начальника штаба армии, начоперотдела штарма, на-пальников родов войск, тыла. Все расчеты делать лично, никому не перепоручая и никого не привлекая. Писать только от руки. Никаких черновиков. Все расчеты и записки хранить в личном сейфе и при надежной охране. Перегруппировки производить только ночью. Днем в местах сосредоточения частей и соединений — тишина, костров не разводить, пищу готовить километрах в десяти — пятнадцати от их расположения… По телефону и радио — ни слова! Если потребуется переговорить со мной или что-нибудь уточнить, приезжайте или позвоните — сам приеду. — Помолчав, командующий продолжал — По сведениям нашего политуправления, в последнее время парторганизации частей фронта приняли в члены и кандидаты в члены партии многих солдат и офицеров. Всего в составе фронта на сегодня насчитывается сто шестьдесят две тысячи триста двадцать четыре коммуниста, что составляет пятую часть всего личного состава. Это позволяет нам создать в ротах не только партгруппы, но и полнокровные партийные организации. Поэтому, товарищи командармы и члены военных советов, было бы хорошо немедленно развернуть в дивизиях и корпусах краткосрочные курсы по подготовке ротных партийных и комсомольских организаторов и их заместителей из воинов, политически подкованных и проявивших себя в бою активистов, с таким расчетом, чтобы к 10 июня они вернулись в свои роты.

Когда совещание закончилось, командующий попросил остаться генерала Берзарина. И как ни было тяжело, он сказал Николаю Эрастовичу о новом назначении. Его лицо сразу изменилось: брови поползли к переносице, губы словно от боли сжались.

Ивану Даниловичу стало не по себе.

— Искренне говорю вам, дорогой Николай Эрастович, мне очень и очень жаль с вами расставаться… Я всегда помню ваше доброе и хорошее ко мне отношение, всегда дорожил и дорожу нашей дружбой и хочу, чтобы и дальше мы оставались такими же друзьями.

Иван Данилович проводил Николая Эрастовича до машины. Распрощались как родные.

Возвращался Иван Данилович лесными тропами, чтобы унять волнение, подышать воздухом…

С того дня, как командующий вернулся из Москвы, к нему было трудно попасть: он подолгу работал с Покровским и Иголкиным. Но как-то днем я все же «прорвался» с прибывшим из Москвы генералом И. И. Людниковым.

— Иван Ильич! Здравствуйте! С приездом, — идя от стола нам навстречу, Иван Данилович приветливо протянул Людникову обе руки. — Вот и опять вместе, и опять в преддверии решающего сражения. Прошу, — жестом показал на стул, что у столика, стоящего торцом впритык к письменному столу, а сам, зайдя по другую сторону, сел против Людникова. — Николай Иванович, присаживайтесь.

И я оказался свидетелем встречи боевых товарищей, Черняховский и Людников вспоминали былые ратные дела

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 22
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?