Куин гладил ее по волосам.

– Скажите же, что вы ушли от него, – тихо произнес Куин.

– Я не вернулась. Я оставила все вещи в его квартире. Медсестра… она догадалась, что произошло несчастье. Я, конечно, не сказала ей, что случилось, но она заставила меня позвонить из больницы подруге. Эрика приехала, и я рассказала ей все. Она запретила мне приближаться к нему.

– Вы выдвинули против него обвинение?

– Я… Эрика требовала, чтобы я это сделала. Можно получить судебный запрет ex parte[5]вплоть до слушания в суде. Но… – она с трудом проглотила слюну, – мне было очень стыдно. И еще я не хотела, чтобы полоскали имена моих родителей, чтобы об этом узнала пресса и в новостях появились сообщении, что дочь Пита Уайлда подвергалась избиениям.

– Но разве вы не могли настоять, чтобы судебный запрет был конфиденциальным?

Она сморщилась:

– Джастин стал бы все отрицать, потребовал бы суда, а у меня не было доказательств.

– А сломанная рука?

– Я могла упасть и сломать руку. Джастин… он обаятельный и с легкостью смог бы переубедить судью. Я – дочь рок-звезды, избалованная, привыкла поступать по-своему. Заявил бы, что я грозилась упасть с лестницы, если он не сделает то, что я хочу, а потом, когда он сказал, что я его провоцирую, то скатилась вниз и сломала руку, заявив, что это он меня толкнул. И все это я якобы сделала ради того, чтобы поступить по-своему.

– Если бы его вызвали в суд, он, возможно, поостерегся бы в будущем так вести себя с кем-то еще.

У Куина было еще много вопросов, но она не готова на них отвечать – он это понял, потому что она сказала:

– Хватит, Куин. Я устала.

Он коснулся ее щеки:

– Если хотите остаться на ночь, то я постелю свежие простыни на свою кровать, а сам посплю на диване.

Как хорошо было бы принять поддержку. Но она уже совершила ошибку с Джастином. Карисса чувствовала, что Куин – не Джастин, у него доброе сердце, но… Вдруг она снова повторит ошибку? Ей нужно сохранить независимость.

– Спасибо, но я живу через три дома от вас, – сказала она. – Я справлюсь.

– Проводить вас?

– Через три дома?

– Так будет спокойнее мне, – сказал он.

Карисса на секунду прижалась лбом к его лбу, потом слезла с его колен. Сейчас ей нужно встать на ноги – и в прямом смысле тоже, – чтобы доказать себе, что она не слабое, презренное существо, каким была три года назад.

– Куин О’Нилл, вы хороший человек. И сердце у вас доброе.

Он проводил ее до дома.

– Если вы не заснете, – сказал он, – то звоните. Или приходите.

А это уже искушение. Но она устоит. Она и так рассказала ему предостаточно. Ей необходимо побыть одной. Переосмыслить все.

– Спасибо, – сказала Карисса. Она действительно очень ему благодарна.

В ту ночь Куин спал плохо. Перед глазами стояло испуганное лицо Кариссы. Сколько же раз этот бешеный тип позволял себе ее ударить? И в результате она утратила способность доверять мужчинам.

Прошлое давило на нее не меньше, чем его прошлое на него. И это еще одна причина, почему не следует сближаться с ней. Ей нужен кто-то для поддержки, а не тот, кто отягощен собственными сомнениями. Что ж, он найдет способ отдалиться, не нанося ей обиды.

Но… в половине десятого утра у него на пороге появилась Карисса с лимонным тортом. Еще теплым и божественно пахнущим. У Куина потекли слюнки.

Теплый и сладкий… как она.

Он, пока не поздно, отбросил эту мысль. Так можно далеко зайти.

– У меня кончился шоколад, – сказала она. – Надеюсь, что это равноценная замена.

Интересно, она печет пироги каждый раз, когда падает духом?

– Вполне равноценная, – ответил он. – Входите и выпейте кофе.

Да… язык его враг. А он хотел держаться от нее на расстоянии.

Но в ней есть что-то… подкупающее. И его к ней тянет.

Сегодня на ней не было ни офисного костюма, ни туфель на высоких каблуках, и портфеля он тоже не увидел. Очевидно, в офис она не собиралась. Сегодня на ней были выцветшие джинсы, шерстяной свитер, волосы завязаны в хвост ленточкой, а не лежат на затылке строгим валиком. Так по-простому она выглядела прошлым вечером на катке, когда он ее поцеловал.

Ему надо прекратить это вспоминать.

– Я не нарушаю вашу работу? – спросила она.

Вообще-то нарушает. Вот бы так ей и сказать. Но почему он этого не говорит?

– Ничего подобного, – сказал он и провел ее на кухню, где приготовил две кружки кофе и отрезал два куска торта. Торт на вкус был восхитительным. Да, он подсел на торты.

– Что вы делаете сегодня утром? – спросила Карисса. – Если, конечно, это не секрет.

– Не секрет. Я занят системами наблюдения.

Она задумалась.

– А вы не могли бы создать такую систему для дома?

Ей нужна система наблюдения? Учитывая то, что она рассказала ему прошлым вечером, это настораживает.

– Карисса, ваш бывший вас преследует? Если так, то я знаю людей, которые сделают ему такое внушение, что он и думать забудет об этом. Разумеется, я смогу сделать вам такую систему.

– Он меня не преследует. – Она подняла подбородок. – Со мной все в порядке. Я имела в виду систему не для моего дома.

– А чьего?

Она закусила губу.

– Мне нужно еще подумать. Но я пришла к вам не за этим. Я хочу извиниться за вчерашнее.

– Не за что извиняться.

– Спасибо вам.

Но она хочет еще что-то сказать – Куин понял это по ее напряженному виду.

– Почему-то мне кажется, что торт предназначен для того, чтобы я размяк и согласился принять участие в другом мероприятии, которое докажет магию Рождества.

– Ничего подобного, – возразила Карисса. – Мне просто нужны крепкие мужские руки.

У него кровь прилила к голове: он представил, как поднимает ее на руки и несет в свою постель. Этого, конечно, никогда не произойдет, судя по тому, как с ней поступил ее бывший.

– А для чего вам понадобились мои бицепсы? – спросил он.

– Мне надо притащить елку. Сегодня первое декабря, а я всегда устанавливаю в этот день елку.

– Понятно. Мы поедем в лес?

– Нет, на рынок в Ист-Энде[6]. Вообще-то я намерена ехать туда на машине. Не будем же мы тащить елку вниз-вверх по эскалатору в метро.