В моём мире есть ряд неприятных звуков. Например, в детстве у меня каждый раз волоски на руках приподнимались, когда учительница увлечённо выписывала на доске доказательство теоремы. Или звук перфоратора, который работал для нас будильником каждое субботнее утро. Но страшнее всего была «серенада» Витьки из соседнего подъезда, который решил таким образом признаться мне в любви.

Так вот, звон, который заполонил подвал, был в разы ужаснее всех вышеперечисленных кошмаров вместе взятых. Будто внутри рыцаря зазвучал оркестр, причём каждый инструмент играл свою мелодию. И это передавалось через усилитель, а мы стояли как раз у огромной колонки.

Я испуганно оглянулась на девочку, но Анита, прижав ладошки к ушам, весело хохотала. Вальдемар же вжался в пол и изобразил кошачий обморок. Когда стало тихо, я, мотая головой, попыталась справиться с временной глухотой и громко спросила:

Что это было?

— Поющий металл, — с энтузиазмом пояснила девочка и обвела рукой ряд рыцарей. — Он шумный, зато его много!

— Боюсь, мои барабанные перепонки не выдержат разборки и одного комплекта доспехов, — проворчала я.

— А я предупреждал, — приоткрыв один глаз, проворчал кот.

— Если это можно так назвать, — уже приходя в себя, хмыкнула я и поинтересовалась: — Если ты знал, что всё так будет, зачем увязался за нами? Остался бы наверху с Януарием...

— И пропустил бы самое интересное? — перебив меня, возмутилось животное. — Ни за что! Видела бы ты своё лицо! Ну что, не передумала делать ящик для Офигейро?

Рыцарь, который ждал моей команды, чтобы продолжить экзекуцию, быстро обернулся. Я всем сердцем ощутила его панику. И помотала головой.

— Нет, не передумала.

Но когда граф радостно занёс свой топор, остановила:

— Погоди.

Приблизилась к одному из рыцарей и, подхватив с пола камешек, простучала кирасе знакомую с детства мелодию. Как ни странно, шума не возникло, а звук, который издавали доспехи, поразил объёмом и был приятен на слух.

«Это же магический мир, — увещевала я себя. — И если уж кот болтлив, как говорящий попугай, то и железо может петь. И главное — слушать».

Набрав в грудь побольше воздуха, я выпалила:

— Уважаемый металл, прошу не мешать нам неприятными звуками. Мы ломаем эти доспехи не потому, что собираемся выбросить их на свалку, а хотим создать новые красивые вещи. И они не будут пылиться в подвалах! Неужели вам самому не хочется быть на свету и играть красивые мелодии для жителей этого чудесного замка?

Замолчав, я задержала дыхание. Переживала, что девочка решит, что «мама» не в себе. Ещё ждала ехидных замечаний от кота, но никто и слова не сказал. Тогда я обернулась к Офигейро и махнула:

— Дубль два!.. То есть приступай.

Граф замахнулся огромным топором и обрушил его на доспехи. Скрежет, который издал поющий металл, можно было назвать тихим. Кажется, моя тирада сработала!

— А ты ничего, неприкаянная душа! — восхитился кот. — Находчивая!

— Помни об этом, когда без спроса будешь таскать вареники, — шутливо погрозила ему пальцем. — Найду в любом закутке замка!

— Подумаешь, добавки захотелось, — пробурчал Вальдемар. — Жадная какая душа...

— Не жадная, а экономная, — вручая коту плоский камушек, возразила я. — А теперь бери вот эту железяку и сделай её плоской.

— Как? — изумился кот. — Я не обладаю магией!

— Зато я могу! — воскликнула Анита и прыгнула на выгнутый кусок металла.

— Стой! — зная, как сильна магия девочки, вскрикнула я.

Но было уже поздно. Малышка с размаху наступила на пластину. Она и правда стала плоской. И намертво впаянной в пол.

— Ой, — стушевалась девочка и, присев, попыталась оторвать результат своей неуёмной деятельности от камня. Виновато посмотрела на меня снизу вверх. — Я не хотела. Так получилось!

— Неплохо, кстати, получилось, — раздумывая, как я могу это использовать в ремонте, тихо заметила я и улыбнулась. — Ничего страшного. Г раф вырубит этот кусок вместе со слоем камня. А ты постарайся сделать то же самое, но осторожнее. Как бы не кричи, а прошепчи. Но магией.

Анита радостно закивала и увлечённо принялась за работу.

Когда граф, вздыхая, выковыривал из пола третью пластину, я поняла, что дело провалено. Но сдаваться не собиралась.

— Стоп, — хлопнула в ладоши. — Переносим всю эту груду железа в большой зал.

Подключив к транспортировке призрака, я постаралась не обращать внимания на мурашки, периодически пробегающие по спине при виде плавно двигающихся по опустевшим коридорам замка доспехов.

— Анита, — позвала я девочку, когда груда металла лежала в самом большом зале. — Приступай, малышка. Всё в твоих руках. То есть ногах!

— Правда можно? — обрадовалась та.

И с визгом бросилась к доспехам. Вальдемар прижал уши и забрался на Офигейро. Рыцарь с головой кота напомнил мне картину художника из моего мира, и я подумала, что этот человек, может, тоже некогда посетил Шаад.

Но через несколько секунд мне стало не до воспоминаний. Анита воодушевлённо усеивала камень железными плитками, и уже скоро весь пол сверкал металлом. Я прищурилась и, рисуя в голове дизайн, погрузилась в размышления:

— Надо покрасить стены... Точно! Краску достанем из книги. А ещё нужно стекло для окон. Только где его взять?.. Придумала! Из него же сделаю обеденный стол, а ножками к нему послужат части доспехов! Будет забавно.

Меня отвлекла приятая музыка.

Я подняла взгляд и опешила при виде девочки, вальсирующей с Януарием Вторым. Призрак вёл осторожно и умело, а Анита радостно смеялась. Металлический пол, которого касались её ноги, издавал нежную мелодию.

И лишь Офигейро тяжело вздыхал — музыкального гроба ему так и не получилось.

На следующее утро я спустилась в подвал. Здесь стало легче дышать после того, как мы вынесли мусор и перебрали запасы, но я понимала: освоена лишь малая часть подземелий. Что ещё, кроме поющих доспехов, хранят эти запутанные ходы? И не встречу ли я жуткого монстра?

Кот говорил, что магический гнус пытается проникнуть в Шаад извне. Что бы это ни значило, ясно одно: внутри замка эти жуткие существа не появятся.

Наверное.

Из-за угла вылетело нечто, сверкнули алые глаза.

Я схватилась за грудь, из которой только что едва не выпрыгнуло сердце.

— Януарий Второй! — проговорила сердито. — Сколько раз можно вас просить не появляться неожиданно! Мне тут даже валерьянки негде взять!

Призрак как-то поник, даже глаза потускнели, и я вздохнула:

— Я понимаю, что привычки менять трудно, но прошу поберечь мою нервную систему. Я из другого мира, к чудесам только-только начинаю привыкать, а с жутким гнусом так и вообще невозможно смириться! У меня в голове не укладывается, как маленькая девочка живёт в такой опасности. С другой стороны, а что ещё остаётся. Эх!