Пока я боролся с безмолвным криком души и пытался что-нибудь сказать, она охнула:

– Мы же договорились о встрече!

Она прижала руку к щеке, а другой коснулась спины мужчины в дверях.

– Да, договорились.

– Который час? – спросила она, переводя взгляд с меня на своего любовника, затем выдохнула сквозь зубы и сказала: – Тогда уходи. Иди давай!

Окончательно упав духом, я согнулся в поклоне, стараясь не показать разоблачающую меня бутылку с вином.

– Конечно, ми… доктор, – едва не употребив неправильное обращение к ней, я нахмурился еще больше, – извините.

– Да не вы! – щелкнула она пальцами и спросила мужчину: – Как твое имя? Мал?

– Мало, – сладким голосом ответил тот и обнял ее за тонкие плечи.

Мне хотелось кричать, но Валка отстранилась от него. Нахмурившись в свою очередь, мужчина проскользнул мимо меня, нисколько не смущаясь тем, что он не одет. Может быть, это был один из слуг, предназначенных для утех гостей-палатинов? Я вспомнил о гареме моей матери. Конечно же, граф тоже содержал такой гарем, хотя бы как символ своей власти.

– Позвоните, доктор, если я вам снова понадоблюсь.

Валка сверкнула раздраженной улыбкой и шлепнула мужчину по ягодицам. Он вздрогнул и голым поспешил прочь по коридору… Впрочем, ничего необычного в таком виде дворцового постельного слуги не было. Я поморщился. Как только Мало ушел, улыбка Валки тоже исчезла. Я посмотрел вслед мужчине, затем снова поклонился, теперь уже более холодно и официально.

– Доктор Ондерра, – у меня внезапно пересохло во рту и перехватило дыхание, – если вам угодно, я зайду в другой раз.

– Нет, вовсе нет!

Она провела пальцами по волосам и придержала дверь для меня:

– Заходите. Это моя вина – я запуталась со временем. – Она прикусила губу. – Хотите что-нибудь выпить?

С настороженной неуверенностью я достал из-за спины зеленую бутылку:

– Доктор, с вашего позволения, я принес с собой.

В углу комнаты располагалась кухонька со столом с керамическим покрытием холодного матового цвета и газовой плитой. Я подошел к дивану со скомканными одеялами и разбросанной одеждой Валки… и Мало. Не знаю, почему это меня так нервировало. Я и сам точно так же мог бы воспользоваться дворцовыми сексуальными услугами, если бы захотел. Но я ни разу этого не делал. Темные портьеры на двух высоких окнах закрывали темно-багровое небо, пропуская лишь немного света. Шарообразные светильники, красиво развешанные под потолком, словно бумажные фонарики, горели так же тускло, как пробивающаяся из-за туч луна.

Валка посмотрела на бутылку кандаренского и показала на буфет в углу ее небольшого жилища, рядом с кухней:

– Наливайте. А я пока поищу кое-что.

Она неторопливо направилась к сводчатой двери в заднюю комнату, а я отыскал штопор и бокалы. Признаюсь, я смотрел ей вслед – как она шла, покачивая бедрами, – со смущенной откровенностью, свойственной всем молодым людям, когда они думают, что никто этого не замечает.

– Вижу, вы освоились в столице, – крикнул я со своего места возле стола.

– Что, простите? – зазвенел из соседней комнаты голос Валки, несколько напряженный из-за поисков.

– Я говорю, вы освоились в столице.

Некоторое время спустя доктор вернулась с наручным терминалом и кучкой информационных кристаллов. Положив все это на стол возле дивана, она ответила:

– Я бы так не сказала.

Она быстро привела себя в порядок и расчесала волосы, хотя по-прежнему была одета в свободную длинную рубашку. На груди и левом рукаве я заметил изображение призрачного черепа, окутанного дымом, над названием какой-то тавросианской музыкальной группы. Валка успела надеть брюки из эластичной ткани, какие обычно носят на тренировках. Они ей очень шли.

С настойчивостью, которую многие молодые и глупые люди принимают за деликатность, я уточнил:

– Я имел в виду вашего партнера.

– Что? – Валка опустила один из кристалликов в считывающий разъем терминала и включила проектор. – Ах, Мало! – Она фыркнула. – Он просто… ну да, он хорош.

Я почувствовал себя немного лучше и передал ей вино. Она приняла бутылку с благодарным поклоном как раз в тот момент, когда голограмма достигла лазерной четкости.

Закинув длинные ноги на стол, Валка подняла бокал и сказала:

– Я не нарочно заставила вас ждать, – и, положив теплую ладонь мне на предплечье, добавила: – Простите.

Кивнув, я отпил немного вина, стараясь не думать о ее партнере, будь он дворцовым слугой или кем-то другим.

– Все в порядке. Мы все порой о чем-то забываем.

– Только не я. – Она произнесла это без хвастовства, просто как неопровержимый факт. – Должно быть, я просто потеряла чувство времени.

Она искоса посмотрела на свои колени, словно показывая, что сейчас не самое подходящее время для столь щекотливого разговора. Я изо всех сил старался не покраснеть, укрепляя себя мыслями о Кэт, которые быстро справились с моей страстью, оставив вместо нее глубокое болезненное чувство вины.

– Как у вас дела?

Мы продолжали в том же духе еще две-три минуты, затем Валка взяла со спинки дивана одеяло и накрылась им.

Воспользовавшись затишьем в разговоре, я сказал:

– Меня беспокоит один вопрос.

– Только один? – Она насмешливо выгнула бровь.

– В настоящий момент, – смущенно хмыкнул я.

Мы обменялись понимающими улыбками, и я спрятался за своим бокалом.

– Вы говорили, что Калагах построен из камня, но когда мы были в Улакиле… умандхи… в общем, мне показалось, что они не способны возводить сложные сооружения.

Какое-то мгновение Валка с ледяной неподвижностью наблюдала за мной. Затем, словно паук, почуявший колебание паутины, резко поднялась, и одеяло слетело с ее плеч на пол.

– Вы ведь так и не видели мои голограммы!

Она снова вышла в дальнюю комнату, вернулась с планшетом и положила его на сервировочный столик возле дивана:

– Я собиралась показать…

Просмотрев несколько картинок, она щелкнула переключателем на корпусе прибора:

– Вот он, Калагах.

Конусная развертка лазерного луча показывала нам снятые со спутника изображения комплекса зданий, построенных в глубокой расщелине между скалами из столбчатого базальта, – следов древней эпохи давно угасшей на Эмеше вулканической активности. Валка описала мне координаты и размеры этого места, прогоняя по кругу одну голограмму за другой и лениво жестикулируя свободной рукой. Она сыпала фактами и цифрами с нарочитой небрежностью, совершенно не вяжущейся с объемом хранящейся в ее памяти информации, достойным даже схоласта.