в качестве врачей, адвокатов или профессоров в высших школах и в университете, пользовались большим уважением, особенно фамилия ученых, Говея, выхлопотали для них у короля Генриха II разрешение поселиться в Бордо, заниматься там делами и даже приобретать недвижимость. Однако их терпели лишь как новохристиан и португальских купцов. Они принуждены были утаивать свое еврейское вероисповедание, посещать церкви, причащаться и крестить своих детей. Тем не менее пятьдесят или шестьдесят фамилий, которые постепенно переселились в Бордо из Португалии и Испании, были заподозрены в тайной принадлежности к еврейству. Один фанатический советник парламента, Де Ланкр, которому было поручено разыскивать и предавать сожжению ведьм и колдунов, обвинил эти маранские фамилии в том, что они тайно исповедуют иудаизм, не едят свинины и в субботу не приготовляют пищи. Если бы парламент и судьи не приняли их под свою охрану, они подверглись бы преследованиям. Эта крошечная община и её колония в Байоне, по-видимому, были проникнуты необыкновенно глубокой любовью к своему исповеданию, ибо они не растворились в христианстве, несмотря на то, что им долго пришлось наружно пребывать под этой личиной.

Мудрая рука Провидения устроила так, что еврейский народ, который в конце XYI века потерял почву под ногами в Европе и Азии, в христианских и мусульманских странах, стал твердой ногой как раз в стране своего заклятого врага, Филиппа II испанского, и оттуда стал добиваться своего равноправия. Причины и следствия так переплелись, что, в конечном счете, кровавая инквизиция сама помогла евреям добиться своей свободы. Голландия, этот уголок земли, насильственно отвоеванный от водной стихии, стала приютом для всех жертв жестокого и свирепого фанатизма, которые могли там осесть и развить свои способности во всем их своеобразии. Но много изменений и преобразований должно было произойти прежде, чем эта невероятность могла сделаться действительностью. Северо-западный уголок Европы уже издавна был слабо населен евреями; о них имеется очень мало сведений, и во всяком случае они ничем не выделились. Они, подобно своим братьям в соседних странах, страдали от фанатического возбуждения масс, подверглись во времена крестовых походов и черной смерти резне или изгнанию, снова собирались то в том, то в другом пункте, но всегда забытые и заброшенные всеми. Когда эта область, под именем Нидерландов, была под обширным скипетром Карла Y соединена с Испанией, принципы испанского юдофобства были перенесены на евреев этой страны. Этот император издавал один приказ за другим об изгнании из нидерландских городов малочисленных евреев, проживавших там. Каждому гражданину было предписано доносить королевским чиновникам о противозаконном пребывании евреев. Вследствие введения инквизиции в Португалии, многие маранские фамилии, обладавшие богатствами и отличавшиеся искусностью в разного рода ремеслах, отправились в цветущие города Нидерландов, Антверпен, Брюссель, Гент, чтобы там исповедовать тайно свою религию, не подвергаясь гонениям. Центральными фигурами среди них были одно время Диого Мендес и его великодушная невестка, дона Грация. Суровые законы Карла и особенно его сына, Филиппа II, не пощадили и этих фамилий; их приказано было изгнать. Магистраты в этом отношении точно исполняли приказы своего властелина, опасаясь, как бы присутствие новохристиан не повлекло за собой введение инквизиции, которое было бы, конечно, для них величайшим несчастьем.

И все же Нидерланды не избегли инквизиции; ведь жители этой области, хотя и принадлежали к Испании, все же были окружены лютеровскимн еретиками и насчитывали таковых даже в своих собственных рядах. Инквизиция должна была быть введена в Нидерландах. Это было главной причиной, вызвавшей отпадение их и ту продолжительную войну, которая, хотя вначале была незначительной, все же повела к огромным последствиям, обессилив могущественную Испанию и превратив крошечную Голландию в первоклассную державу. Нидерландские войны за независимость являют впервые в истории пример победы стойких граждан над высокомерием кровавой тирании. Бешеный гнев мрачного Филиппа II, палача полководца, Альбы, кровожадного Варги с их сотнями тысяч наемных рабов ничего не могли поделать против неискоренимого свободолюбия героического народа. Жестокий фанатик, папа Пий V, был весьма доволен резней нидерландских еретиков, устроенной Альбой и кровожадным трибуналом. Но казалось, будто вместо всякой отсеченной Альбой головы появлялись, как у гидры, сто новых голов. Само собой разумеется, что евреи не были терпимы в стране, которую дикий фанатизм превратил в арену кровавой борьбы. Альба обратился к магистратам Арнгейма и Цютфена с приказом задержать евреев, если таковые там проживают, и ждать дальнейших распоряжений. Легко понять, что означал этот приказ в устах Альбы. Советы упомянутых городов ответили, что среди них не имеется евреев. Однако в городке Вагенингене (Гелдери) оказалось несколько евреев, которые и были изгнаны для более торжественного празднования рождения испанского инфанта.

Португальские мараны, которые даже в третьем поколении не могли забыть своего еврейского происхождения и не хотели отречься от иудаизма, возложили все свои надежды на штаты, боровшиеся за свою независимость, тем более, что инквизиция все еще свирепствовала против них, бросая их в темницу и предавая сожжению. Как только счастливая звезда Испании стала угасать, как только погибла непобедимая армада, с помощью коей Филипп II намеревался поработить физически и морально не только Англию, но по возможности и весь земной шар, под железным бичом этого тирана сердца новохристиан воспылали страстным стремлением к свободе. Так как Италия, вследствие ненавистнической политики реакционных пан, была для них закрыта, то им оставалась еще только надежда найти убежище в Нидерландах.

Один известный в свое время еврей, Самуил Палахи, который был послан марокским государством в Нидерланды в качестве консула (около 1591 г.), предложил магистрату Миделбурга (провинция Зеландия) допустить маранов, предоставив им религиозную свободу. Мудрые отцы города охотно приняли бы это предложение; но страстная борьба за веру и независимость против религиозного и политического деспотизма Испании вселила даже в проповедников ре формации фанатизм и нетерпимость. Они-то и воспротивились допущению евреев в Зеландию.

Тем не менее мараны не оставили надежды найти убежище в освободившихся от испанского ярма Нидерландах. Могучие узы связывали их с этой гражданской республикой; они разделяли её пламенную ненависть против захлебывавшейся в человеческой крови Испании и её короля, Филиппа II. Великий штатгалтер, Вильгельм Оранский, душа нидерландского восстания, провозгласил принцип взаимной терпимости и мирного сожительства различных религиозных учений, вероисповеданий и сек Если этот первый зачаток истинной гуманности и погиб, то все же он преисполнил маранов надеждой на избавление от мучительных терзаний, которыми была столь богата их жизнь. Одна маранская женщина, Майор Родригес, по-видимому, задалась планом отыскать убежище в Голландии сначала для своей семьи. Она, её муж, Гаспар Лопес Гомем, их двое сыновей и дочерей, как и другие члены этой богатой и уважаемой фамилии,