Лобато, также принял еврейское исповедание и стал называть себя Авраам Коген. Де-Пина сделался одним из самых ревностных приверженцев иудаизма и украшением амстердамской общины.

Приверженность к иудаизму, которую мараны с того времени открыто проявляли, конечно, умножила жертвы инквизиции. Вскоре после этого 150 маранов были брошены в мрачные темницы; с помощью пыток у них вырвали признания. Но, по-видимому, сам правитель Португалии считал неудобным сжечь такое множество людей. Кроме того испанский двор, к которому, после соединения обоих королевств, принадлежала и Португалия, быль всецело в руках саранских капиталистов. Испанский двор должен был им значительные суммы, которых он не мог уплатить вследствие все возраставшего обнищания обеих стран. Эти мараны обещали королю Филиппу III освобождение от долгов и к тому же подарок в 1,200,000 крузадо (почти рублей) за освобождение и помилование заключенных маранов. Чтобы привлечь на свою сторону и советников короля, имевших на него влияние, мараны должны были еще потратить 150000 крузадо. Вследствие этого испанский двор был склонен к помилованию маранов и обратился к папе Клименту VIII с просьбой разрешить инквизиции на этот раз не сжигать грешников. Климент VIII сам вспомнил или ему напомнили, что его предшественники, Климент VII и Павел III, даровали португальским маранам отпущение. Он последовал их примеру и издал буллу о помиловании заключенных маранов (23 августа 1604 г.). Инквизиция удовлетворилась лицемерным раскаянием обвиняемых. Несколько сот маранов были в покаянной одежде приведены к аутодафе в Лиссабоне (10 января 1905 г.), но не для того, чтобы быть сожженными на костре, а чтобы подвергнуться гражданской смерти. Большинство этих страдальцев отправилось в новооткрытое убежище; в их числе был и Иосиф б.-Израиль, который прибыл в Амстердам, испытав три адские пытки инквизиции и потеряв здоровье и состояние. Он привез с собой своего маленького сына, Манасио, его христианское имя неизвестно, который был призван внести в еврейскую историю прекрасную страницу.

Моисей Ури постепенно принял в иудейство 248 маранов; молодая амстердамская община быстро росла. Она пригласила из Салоник раввина сефардского происхождения, Иосифа Пардо (ум. 10 декабря 1619 г.), который хорошо знал настроение полукатолических членов общины и составил для них книгу (на испанском языке), которая была написана скорее в христианском, чем в еврейском духе. Выстроенная Тирадо синагога, Bet-Jacob, не могла вместить в себе большего числа молящихся; тогда (1608) община построила новую синагогу (Newe-Schalom). Она была основана Исааком Франциском Мендес Медейросом и его родственниками. Подобно тому, как при открытии повой, неизвестной дотоле страны каждый шаг, каждое новое предприятие и все лица, чем-либо отличившиеся, приобретают значение и интерес, так и молодая амстердамская община радостью отмечала все, что происходило в её среде в первое время после её основания. Ей сохранены также и имена лиц, занимавших различные должности во второй синагоге: Иуда Вега, переселившийся из Африки, был раввином, Арон Ури, сын основателя общины, отправлял богослужение. Вега, обладавший обширными талмудическими познаниями, которых он не мог использовать в Амстердаме, не мог долго удержаться в общине, члены коей не могли даже правильно читать по-еврейски; поэтому он скоро покинул Амстердам и отправился в Константинополь, где стал руководителем талмудической школы. Там он составил историю евреев от разрушения храма; по этот труд ничем не был замечателен и, может быть, пришелся бы более по вкусу амстердамским полухристианам. Более подходящим лицом для этой своеобразной общины был его преемник, Исаак Узиел (ум. 1620 ), который переселился из Африки (Феца), принадлежал вероятно также к семье беглецов и потому хорошо знал амстердамских пришельцев. Он был поэтом, филологом и математиком, но главным образом увлекательным и красноречивым проповедником, который впервые отважился мощным голосом разбудить убаюканную католическими привычками совесть своих слушателей и разбить их иллюзию, будто бездушное исполнение религиозных обрядов является своего рода отпущением всех будущих грехов, глупостей и пороков. Исаак Узиел не щадил самых видных и влиятельных членов общины; но возбудил к себе ненависть, которая повела к расколу. За то он приобрел и страстных приверженцев, которые прославляли его в восторженных стихах.

Так заботилась община о религиозном воспитании и объединении одичавших переселенцев; неразрешенным оставался еще вопрос о погребении мертвых. Община была вынуждена отвозить их далеко от города в Groedc (северная Голандия). Благодаря стараниям выдающихся членов общины, Якова Израиля Белмонте, поэта Рогела Иесуруна (Де Пина) и других, община приобрела недалеко от Амстердама в Ouderkerk (у Муидерберга) кладбище (апрель 1514 г., что очень обрадовало всех членов общины. Первым был погребен там Мануел Пиментел (еврейское имя Исаак Абенакр), который был любимым партнером французского короля, Генриха IV, называвшего его «королем игроков»). Двумя годами позже на этом же кладбище были погребены привезенные издалека останки выдающегося и благородного врача, Илии Фелипе Монталто.

Королева Мария Медичи, супруга Генриха IV французского, знавшая Монталто из своего отцовского дома, так высоко ценила его, что побудила его прибыть в Париж. Монталто поставил, однако, условием своего переселения разрешение ему, его дому и его слугам исповедовать иудаизм, что и было ему позволено. Двор считался даже с его религиозными обрядами. Когда одна принцесса заболела вдали от Парижа, Монталто просили поспешить к больной; но так как еврейский врач опасался, что он не успеет совершить поездку до наступления субботы, то король послал вперед несколько почтовых карет, дабы Монталто мог, избегая потери времени, возможно скорее достигнуть места назначения. После смерти Генриха IY он остался придворным врачом и сопровождал двор во всех его путешествиях; во время одного из таких путешествий он скончался в Туре (16 февраля 1616 г.). Королева приказала набальзамировать его тело и отвезти в сопровождении его сына, его дяди и его ученика, Саула Морпгейры, через Нант в Ouderkerk па еврейское кладбище. Амстердамские евреи были вынуждены в течение продолжительного времени платить за каждого мертвеца особый налог в пользу церквей, мимо которых проходила похоронная процессия. Вообще же в первое время их официально не признавали, но делали вид, будто не замечают их. Сначала их подозревали в том, что они, под маской евреев, в сущности шпионы, находящиеся на службе у католической Испании, и готовы каждую мину ту изменить Голландии. Но даже когда власти и население убедились уже в искренней ненависти маранов к Испании и Португалии, они все еще были далеки от признания их особой религиозной общиной. Некоторое время синагоги были даже запрещены и закрыты. Еврейские беглецы, прибывшие из Пиренейского полуострова, были брошены в темницу. Возникновению нетерпимости в стране, где впервые был воздвигнут храм религиозной свободы, много способствовал страстный спор между двумя реформаторскими партиями ремонстрантов и контрремонстрантов. Первые были приверженцами проповедника и