я вытаскивал меч, забрызгав лицо черной кровью, и железной хваткой держал меня за шею в доспехах. Мир пронесся вокруг нас, небо за его спиной превратилось в мазок из окровавленных тел и далеких размытых звезд.

Он прижал меня к себе, так близко, что плевки брызнули мне в лицо, когда он заговорил.

— Это королевство не создавалось для таких, как ты, — прорычал он. — Кем ты себя возомнил? Думаешь, ты можешь стать им? Ты?

Чертовски невероятно, как все это промелькнуло в такой идеальной ясности.

Мой самый безумный страх, которого я так долго боялся. Некулай смотрит мне в глаза и говорит, что моя корона прокляла меня, чтобы я стал таким же, как он, или что я потеряю ее, потому что не смогу им стать.

Саймон был прав. Он был всем, чем должен был быть преемник Некулая.

И именно это его и погубит.

Я улыбнулся ему. Я наклонился ближе, обхватив его за плечи, прижавшись головой к его уху. От него даже пахло Некулаем, этой тошнотворной смесью крови и увядших роз, которая преследовала меня в самые темные ночи.

— Ты прав, — сказал я. — Я всего лишь Обращенный раб. Все, чем я когда-либо буду.

И в тот момент, когда Саймон повернулся ко мне лицом, я просунул свободную руку в дыру в его доспехах, ухватился за извилистый, неровный край металла, вкованного в кожу, и потянул.

Он издал рев, полный агонии.

Мир стал белым.

Все исчезло на несколько ужасных секунд. Я потерял контроль над своими чувствами.

Когда я вновь обрел их, мы с Саймоном уже мчались к земле.

Глава

69

Орайя

В тот момент, когда моя кровь коснулась камня, меня здесь уже не было. Я больше не была Орайей. Я была где-то далеко в прошлом, втянутая в душу другого.

Я узнала его сразу, как в ту ночь, когда сорвала кулон с крыльев его отца. Я узнала бы его где угодно, даже в его собственных воспоминаниях.

Винсент.

Я НАБЛЮДАЮ за ней, как она осматривает это место. Она смотрит на него с таким изумлением, хотя это не более чем пещера. Она всегда умела видеть потенциал в вещах. Возможно, именно это и привлекло меня в ней год назад. Возможно, она напоминает мне о том, что я тоже когда-то был мечтателем.

И все же я не могу отрицать, что тоже чувствую это. Мы так долго, так много бессонных ночей и дней потратили на то, чтобы добраться сюда. Она взяла недоработанные артефакты, которые я обнаружил давным-давно, и превратила их в нечто невероятное. И теперь здесь, в этом месте, стоит настоящий памятник всему тому, чего мы достигли вместе.

Первый слой нашего замка уже построен, камень гладкий и отполированный под моими ладонями. Ее щеки покрыты черной сажей от часов, проведенных за вырезанием на нем идеальных кругов заклинаний.

— Ты должен дать им что-то от себя, — говорит она мне. Ее руки ласкают камень, как любовника. Я смотрю, как ее нежные пальцы двигаются вперед-назад, вперед-назад, по гладкому ониксу.

— Кровь, — отвечаю я безразлично.

— Здесь требуется нечто большее, чем просто кровь. Так же, как это место требует больше, чем просто твою кровь. — Она кивнула на мое бедро — на висящий там меч. — Ты отдал этой вещи частичку своей души, а она будет охранять гораздо более мощное оружие.

— Значит, душа. — Я намеренно говорю скучно, отчасти потому, что знаю, что это заставит ее нахмуриться. Так и происходит: морщинка на ее вздернутом носу прочерчивает черные следы.

— Преуменьшай всё это, сколько угодно, мой король. Просто думай о чем-то сильном, когда будешь проливать свою кровь из-за этого. Чем сильнее эмоции, тем лучше. Ты не можешь выбрать, что именно эта магия заберет у тебя. Но ты можешь предложить ей варианты на выбор. — Ее большие темные глаза снова переходят на меня, и она ухмыляется. — Подумай, ну, не знаю, о своем жадном стремлении к власти и тому подобном. Может быть, о последнем враге, которого ты убил. Что-то в этом роде.

Я усмехаюсь.

— Это тот, за кого ты меня принимаешь?

Ее ухмылка превращается в улыбку. Я наблюдаю, как она расцветает на ее губах, и это отвлечение меня расстраивает.

— Разве не таким ты хочешь быть? Разве не для этого мы всё это делаем?

Она права. Но вывод еще более удручающий, чем эта неприятная улыбка. Я беру ее кинжал и провожу им по своей руке, затем прижимаю ладонь к камню, позволяя своей крови затечь в резьбу, на которую она потратила столько времени.

Я пытаюсь думать о силе и величии. Я пытаюсь думать о том, как мой клинок пронзил сердце Некулая Вазаруса. Я пытаюсь думать о том, как впервые на мою голову опустилась эта корона. Я пытаюсь думать о мертвом теле отца, которого я ненавидел, и о своем удовлетворении, когда я плюнул на его могилу. Что-то сильное, — сказала она. Это мои самые сильные моменты.

Но я не могу оторвать взгляда ни от ее рта, ни от пылинки на носу, ни от маленького шрама на брови.

— Иди сюда, — говорю я, не успев остановить себя.

Никто не ослушается меня, если я прикажу. Даже она. Улыбка исчезает. В ее глазах мелькает неуверенность.

Она подходит ближе.

Она так чудесно пахнет человеком. Сладко, солено и сложно. Цветы, земля и корица. Она слегка наклоняет голову назад.

— Да? — шепчет она.

Ее сердцебиение участилось.

Странно, что и мое тоже.

Желание изнуряет. Я уже не помню, когда это началось, сколько дней прошло с ней в моем присутствии, прежде чем это стало безумием. Я презираю ее. Я не могу думать, когда она рядом со мной.

Это заставляет меня чувствовать себя бессильным.

Моя правая рука все еще прижата к камню, моя кровь капает на край стены. Но моя левая приближается к ее лицу и стирает большим пальцем черное пятно, оставляя на нем след.

Ее кожа такая невероятно теплая.

Ее рот гораздо теплее.

Я ПОПЯТИЛАСЬ НАЗАД, сжимая руку, которая теперь была вся в крови. Воспоминания Винсента и мои собственные спутались. Образ лица моей матери, Богиня, моей матери — так четко запечатлелся в моем сознании, что я до сих пор видела ее очертания, когда закрывала глаза.

Я была настолько обескуражена, что даже не почувствовала, как дрогнула земля, пока не услышала скрежет камня. Я отогнала остатки воспоминаний