Эдеард плавно поднялся сквозь пол в камеру Аргиана и увидел, что тот ходит из угла в угол. Пленник начинал нервничать. Он стал разговаривать сам с собой. Сначала это было невнятное бормотанье утром третьего дня, потом послышались целые фразы. Стены камеры исправно передавали Эдеарду и изображение, и звуки.

«Что ж, мы знали, что будет нелегко… Такую поддержку трудно нейтрализовать… Неужели мы допустим, чтобы он это сделал?.. Если он женится на ней, то может и отступить. Лорин говорил, что он влюбился всерьез. Жаль, что Ранали не справилась, так было бы гораздо проще. Глупая шлюха… – Завтракая сэндвичем с яйцом, пленник бормотал: – Яд. Не мгновенный, что-то такое, что подействовало бы через несколько недель. Или месяцев. И никто ничего не заподозрит… Быстрее, быстрее. Выборы все погубят. Беспорядки заставят их задуматься. Кристабель. Все завязано на Кристабель. Она молодая. Глупая. Но она понимает интересы семьи. Она сможет. Сможет… Мы правильно делаем. Все правильно. Его кровь должна перейти каждому из нас… Как же он это делает? Как?»

Эдеард застал Аргиана в тот момент, когда тот грыз ноготь на большом пальце. Он немедленно прекратил это занятие и с виноватым видом спрятал руку за спину.

– Твоя одежда уже изрядно помялась, – учтивым тоном заговорил Эдеард. – Я подумал, что тебе не помешает переодеться.

Он протянул пленнику принесенный сверток с рубашкой и носками, склянку с мыльными хлопьями и фланелевые брюки.

– Спа…

Аргиан умолк, пристально глядя на вещи.

– Я нашел это в твоей комнате, – пояснил Эдеард.

Аргиан смиренно поклонился, признавая свое поражение.

– Очень умно.

– Не стоит. Это Овейн сказал мне твое имя. Хочешь верь, хочешь не верь, но ты стал единственным подозреваемым в краже тех особых пистолетов из гильдии оружейников.

– Овейн?

– Да.

– Нет.

– Да. Они бросили тебя быстролисам. Я навестил твою мать. Обвинения очень ее расстроили. Я сказал, что ты покинул город. Лучше не обнадеживать ее, ведь она может больше никогда тебя не увидеть.

– Все это весьма сомнительно.

– Нет, я думаю, твои друзья поступили довольно умно. Они, вероятно, знают, что я тебя задержал, и теперь стараются повесить на тебя преступление, повлекшее гибель констебля. Не будет тебя – не будет проблемы. Скажи, это входило в ваш уговор? Ты обещал пожертвовать собой в случае поимки? Вас ведь никогда не ловили до тех пор, пока не появился я, верно?

Аргиан присел на край кровати и нервно усмехнулся.

– Я не собираюсь ничего тебе рассказывать.

– Знаешь, помощником мастера я стал уже в семнадцать лет, – продолжал Эдеард. – А тебе? Сорок восемь, не так ли? И ты все еще помощник. Ничего удивительного, что тебе пришлось красть пистолеты из подземелья. Я бы не хотел пользоваться оружием, которое изготовил ты.

– Мне кажется, мы уже убедились, что провокации бесполезны.

– Ладно. Честно говоря, я думаю, ты даже не был настоящим помощником мастера. Просто долгое членство в гильдии придает некоторую респектабельность.

– Отлично. Ты и впрямь работаешь над собой. Или тебе все это рассказал твой дружок, ублюдок Максен?

– Не советую меня провоцировать. Я не так терпелив, как ты.

Аргиан широко развел руки.

– Покажи, на что ты способен. Ах, да, может, это и все, что в твоих силах?

– Ничего подобного. Просто я не тороплюсь.

– Не стоит рассчитывать на мои откровения, Идущий-по-Воде.

– Еще не согласен сотрудничать?

– Нет.

– Понятно. – Эдеард вздохнул. – Ладно, мне некогда сегодня с тобой возиться. Надо готовиться к приему в честь помолвки. И успокоить Кристабель.

– А что с ней?

– Один из мастеров не подписал брачный проект.

– Байз, – быстро догадался Аргиан.

– Верно. Похоже, он настолько ненавидит меня, что не побоялся проявить дурные манеры.

– Возмутительно.

– Ну, ему надо беспокоиться не обо мне. Как я сегодня понял, даже Хоньо не сравнится в ярости с женщиной, расстроенной накануне помолвки.

– Бедняга Байз.

– Теперь даже не знаю, когда снова к тебе загляну. Мы получили так много приглашений.

Самообладание Аргиана иссякло. Он неуверенно посмотрел на Эдеарда.

– Ты действительно собираешься оставить меня здесь?

– Не совсем так. Я не получаю желаемых результатов, а работу надо продолжать. Я должен знать, кто против меня. А ты – ключ к этой загадке.

На краткий миг лицо Аргиана осветилось надеждой. Но Эдеард уже погружался сквозь пол.

– Покарай тебя Заступница! – закричал Аргиан ему вслед.

Он сжал кулаки и поднял руки, да так и замер, уловив едва заметное движение. Стены сдвинулись.

– Нет, – выдохнул он.

Камера начала сжиматься. Аргиан уперся руками в стену и попытался оттолкнуть ее, добавив к физическим силам еще и третью руку.

– Нет.

Неумолимое сокращение ничто не могло остановить.

– Нет, нет, нет. Прекратите!

Он вдруг заметил, что и потолок тоже начал опускаться.

– Не-е-ет!

Великолепное здание Оперного театра Маккатрана, сросшееся с Обителью Октав, где селились музыканты, было сердцем района Лиллилайт. Первые люди, пришедшие в город, обнаружили здесь обширный закрытый амфитеатр, окруженный ярусами выступов, не предназначенными для людей. Огромные, вертикально вытянутые двойные окна в нижней части окружающей его стены были забраны необычными для города цветными хрустальными пластинами, и проходившие сквозь них солнечные лучи образовывали на центральной стене роскошную радугу. Наверху с полукруглого потолка, словно в огромной геологической полости, свисало множество белых и фиолетовых сталактитов. С наступлением ночи они начинали испускать привычный для горожан оранжевый свет.

Благородные семейства давно закрепили за собой некоторые участки ярусов и, наняв плотников, построили удобные скамьи. С течением времени скамьи обнесли стенами из резных панелей, и получились уютные частные ложи.

Небольшие строения, как обнаружил Эдеард, пробираясь позади второго яруса к ложе семьи Кальверит, увеличивались в размерах за счет пространства позади яруса. Идущая следом Кристабель поддерживала широкий подол пурпурного атласного платья и старалась сохранить на лице обязательную в таких случаях улыбку.

– Всегда забываю, как здесь тесно, – пожаловалась она.

– Можно было пройти и поверху, – легкомысленно заметил Эдеард.

Улыбка исчезла с ее лица, и он предпочел помалкивать, пока они не добрались до ложи семьи Кальверит.